ТЕОРИЯ И ПРАКТИКА ПСИХОЛОГИЧЕСКОЙ ПОМОЩИ

в.ю.меновщиков

введение

В ПСИХОЛОГИЧЕСКОЕ КОНСУЛЬТИРОВАНИЕ

МОСКВА

Смысл

2000

 

В пособии рассматриваются вопросы психологического кон­сультирования в центрах социально-психологической (психолого-педагогической) помощи, а также других учреждениях социальной защиты населения. Особое внимание уделено процессу консульти­рования и практическим навыкам консультанта. Методическое по­собие предназначено для практических психологов, специалистов по социальной работе и студентов психологических факультетов.

Меновщиков В.Ю.

Введение в психологическое консультирование. 2-е изд. стереотипное. М.: Смысл, 2000. — 109 с.

 

Книга выпущена при участии ЦСПА "Генезис" и Института общегуманитарных исследований

ISBN 5-89357-083-9

 

 

 

 

 

 

 

 

Содержание

Глава 1. ПРЕДМЕТ ПСИХОЛОГИЧЕСКОГО КОНСУЛЬТИРОВАНИЯ

1.1.   Понятие о психологическом консультировании ........ 3

1.2.   Психическая норма и психопатология......................... 9

1.3.   Происхождение психологической проблемы.............. 12

Глава2. ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ ПРОЦЕССА

ПСИХОЛОГИЧЕСКОГО    КОНСУЛЬТИРОВАНИЯ

2.1.   Общепсихологические основы....................................... 19

2.2.   Вклад различных теоретических ориентации.......... 22

2.3.   Механизмы психологического воздействия ............. 29

2.4.   Модель «картины мира» и ее значение в

консультативно-психотерапевтической практике.... 32

Глава 3. КЛАССИФИКАЦИЯ ТИПОВ КОНСУЛЬТИРОВАНИЯ

3.1.   Типы консультирования ............................................... 39

3.2.   Позиции консультанта ..................................................41

Глава 4.  ТИПЫ ПРОБЛЕМНЫХ СИТУАЦИЙ

4.1.   Основные проблемные ситуации ................................. 43

4.2.   Типы клиентов и их ориентации ................................ 45

Глава 5. ПРОЦЕСС ПСИХОЛОГИЧЕСКОГО КОНСУЛЬТИРОВАНИЯ

5.1.   Стадии психологического консультирования ......... 52

5.2.   Общий обзор консультативных приемов

и методов............................................................................. 55

5.3.   Стадия установления контакта ...................................61

5.4.   Стадия сбора информации и осознания

желаемого результата...................................................... 66

5.5. Перебор гипотез (выработка альтернативных

решений).............................................................................. 74

5.6.   Обобщение результатов взаимодействия с

клиентом и выход из контакта....................................... 79

Глава 6.  ПСИХОЛОГИЧЕСКОЕ

КОНСУЛЬТИРОВАНИЕ МАЛОЙ ГРУППЫ ................ 83

Глава 7.  ОСОБЕННОСТИ ДИСТАНТНОГО КОНСУЛЬТИРОВАНИЯ

7.1.   Телефонное консультирование..................................... 87

7.2.   Консультативная переписка........................................ 90

Глава 8.  СПЕЦИАЛЬНЫЕ ВОПРОСЫ

8.1.   Супервизия и подготовка консультантов................. 97

8.2. Синдром «сгорания»   и его профилактика ............... 99

8.3.   Этика консультанта...................................................... 101

Литература................................................................................... 104

 

Глава 1.   ПРЕДМЕТ ПСИХОЛОГИЧЕСКОГО КОНСУЛЬТИРОВАНИЯ

 

1.1. Понятие о психологическом консультировании

Начало истории развития психологической помощи следует искать в глубине веков. Еще в медицинском папирусе Эберс (XVI в. до н.э.), содержащем около тысячи прописей целебных снадобий и зелий, приводятся слова заклинаний, необходимых при применении лекарств.. Античные короли принимали услуги "консультантов", античные книги "консультировали". С конца XVII в. делаются попытки научно объяснить психические мето­ды лечения, предлагаются все новые и новые их варианты. Начиная с "магнетического флюида" венского врача А.Месмера следуют: в XIX столетии — Джеймс Бред (гипноз), в XX в. — Зигмунд Фрейд (психоанализ), Карл Роджерс (клиент-центрированная терапия), Фредерик Перлз (гештальт-терапия), Милтон Эриксон (нетрадици­онный гипноз и терапия), Вирджиния Сатир (семейная терапия) и многие другие (Лакосина, Ушаков, 1984). И если первоначально психотерапия была прерогативой медиков, то в начале XX в. к ним постепенно присоединяются работники других социальных служб, а в 1950-х гг. в США содержательно и организационно обо­собляется консультативная психология. Подробнее остановимся на последней.

Консультативная психология трактуется как раздел знания, содержащий систематическое описание процес­са оказания психологической помощи (консультирования). Консультативная психология исходит из пред­ставления о том, что с помощью специально организованного процесса общения у обратившегося за помощью актуализируются дополнительные психологические силы и способности, которые, в свою очередь, могут обеспечить отыскание новых возможностей выхода из трудной жизненной ситуации. От классической психотерапии консультирование отличает отказ от концепции болезни, большее внимание к ситуации и личностным ресурсам.

Перефразируя Г. Эббингауза, можно сказать: "Консультирование имеет длинное прошлое, но консультативная психология только короткую историю", — консультативную психологию как профессиональное поле можно идентифицировать только с 1951 г., когда в США Северо-западная конференция рекомендовала наименование "консультативная психология", или с 1952 г., когда была учреждена новая позиция консультирующего психолога и Американская психологическая Ассоциация изменила наименование специальности "Консультирование и руководство",  которое использовалось также не психологами, на "Консультативная психология" (см. Dawis, 1992). Второй причиной подобного изменения была потребность дифференцировать консультативное поле от клинической психологии, ориентированной на психотерапию и лечение психопатологий.

Уайтли (Whitely), упомянутый в работе Р.Дэвиса, на­зывает "корнями" консультативной психологии во-пер­вых, психологию индивидуальных различий и такие ее ответвления, как психометрические или психологические измерения; во-вторых, прикладную психологию.

До 1950-х гг. поле прикладной психологии понималось в первую очередь как граница клинической и экспериментальной психологии и состояло почти исключительно в приложении психологии индивидуаль­ных различий. Двумя другими ветвями прикладной психологии в то время были образовательная психология и промышленная психология, представляющие психо­логию индивидуальных различий применительно к шко­ле и трудовой деятельности. Консультативная психоло­гия в процессе развития разделилась на работу с пер­соналом учебных заведений и студенческое консультирование, а из промышленной психологии — в формы профессиональной психологии и профессио­нального консультирования (см. Dawis, 1992).

Мы уже упоминали о том, что консультирование от психотерапии отличает отказ от концепции болезни. Од­нако не все так просто и однозначно понимается сегодня в психолого-психотерапевтическом "мире". Многие отве­ты (попытки объяснить, описать различные модели пси­хологической помощи) порождают лишь новые вопросы. И все же попытаемся ответить на некоторые из них. Прежде всего остановимся подробнее на соотношении понятий консультирование и психотерапия. Начнем с по­нятия психотерапия. Нами проанализировано несколько его определений. Наиболее общей является трактовка, данная в словаре "Психология"(М., 1990). Здесь термин "психотерапия" рассматривается как происходящий от греческого psyche (душа) и therapeia (уход, лечение). Он означает комплексное лечебное, вербальное и невербаль­ное, воздействие на эмоции, суждения, самосознание человека    при    многих    психических,    нервных    и психосоматических заболеваниях. Причем условно разли­чают клинически ориентированную психотерапию, на­правленную преимущественно на смягчение или лик­видацию   имеющейся   симптоматики, и    личностно-ориентир о ванную,    ставящую    задачей    содействие пациенту в изменении его отношения к социальному ок­ружению и собственной личности.

Ряд исследователей (см. Эйдемиллер, Юстицкий, 1989) говорят о неврачебной психотерапии, имея в виду консультирование проблемных семей, не способных справиться с организацией взаимоотношений. Другие же высказывают некоторые сомнения по поводу упот­ребления термина "психотерапия", так как в данном случае речь идет не о терапии (лечении) в точном смыс­ле этого слова.

Еще один термин, введенный в обиход именно в Рос­сии, — психокоррекция. "Психотерапия — это, как видно из самого термина, лечение. Психокоррекция, как явству­ет из данного термина, направлена на коррекцию, то есть на исправление тех или иных расстройств, но в то же вре­мя лечение в некоторых случаях рассчитано не на полное устранение патологических нарушений, а лишь на их ком­пенсацию. Существенной общей особенностью и психо­терапии, и психокоррекции является психологическое воз­действие, направленное на нормализацию или улучшение психической деятельности и невросоматических функций человеческого организма" (Кабанов, Личко, Смирнов, 1983). В дальнейшем в тексте уважаемых авторов терми­ны используются как синонимы. Например, методами пси­хологической коррекции называются аутогенная трениров­ка, тренинговые методы, семейная психотерапия и т.д.

Заметим, что одно и то же психологическое воз­действие в России чаще всего называется психотерапи­ей, если им занимается врач, и психокоррекцией, если его применяет психолог. Возникшее в отечественной психо­логии разделение этих понятий связано не с особеннос­тями работы, а с укоренившимся и узаконенным положе­нием о том, что психотерапией могут заниматься лишь люди, имеющие специальное медицинское образование. Это ограничение является искусственным, поскольку психотерапия подразумевает немедикаментозное, то есть, психологическое воздействие. К тому же термин "психо­терапия" является международным и в большинстве стран мира однозначно используется по отношению к истодам работы, осуществляемым профессиональными психологами (Алешина, 1994).

Таким образом, в России существуют по крайней мере четыре близких по содержанию понятия: психо­терапия, психокоррекция, неврачебная психотерапия, психологическое консультирование. Представим их сходство и различие в таблице 1.

Таблица 1

НАПРАБЛЕНИЕ	СУБЪЕКТ	ОБЪЕКТ	ЦЕЛЬ
Психотерапия
А. клинически-	Врач	Больной,	Ликвидация
ориентированная	(психиатр,	пациент	симптомов
	психотерапевт)
В. личностно-	Врач,	Больной,	Личностные
ориентированная	психолог,	клиент	и
	социальный		межличностные
	работник		изменения
Психокоррекция	Врач,	Больной,	Исправление
	психолог	клиент	тех или иных
			расстройств,
			нормализация
			психической
			деятельности
Неврачебная	Психолог	Клиент	Оптимизация
психотерапия			взаимо-
			отношений
			(например,
			в проблемных
			семьях)
Консультирование	Консульти-	Клиент,	Адаптация
	рующий	семья,	к жизни за счет
	психолог,	группа   ,	активизации
	социальный		личностных
	работник		ресурсов (выход
			из трудной
			жизненной
			ситуации)

 

Мы видим, что термины психотерапия и психокоррекция практически совпадают по содержанию. Смыка­ются также понятия неврачебная психотерапия и кон­сультирование. Более того, в рамках понятия психотера­пия четко выделяются две составляющие, и вторая из них, то есть личностно-ориентированная психотерапия, схожа с понятиями неврачебная психотерапия и консуль­тирование.

Чем же является по своей сути психологическое кон­сультирование?

Слово консультация в словаре (см. Ожегов, Шведова, 1995) имеет несколько значений. Это и совещание специ­алистов по какому-нибудь делу, и совет, даваемый специ­алистом, и учреждения, дающие такие советы (например: юридическая консультация).

Консультироваться — значит советоваться со спе­циалистом по какому-нибудь вопросу. А совет — всего лишь мнение, высказанное кому-нибудь, по поводу того, как ему поступить, что сделать и т.п. В этом и заключа­ется отличие психологического консультирования от пси­хотерапии, по крайней мере психотерапии глубинной. Консультирование центрировано на более поверхностной работе, связанной чаще с межличностными отношения­ми. Основная задача психолога-консультанта состоит в том, чтобы помочь клиенту посмотреть на свои пробле­мы и жизненные сложности со стороны, продемонстри­ровать и обсудить те стороны взаимоотношений, ко­торые, будучи источниками трудностей, обычно не осоз­наются и не контролируются (Алешина, 1994). Это тоже психологическое воздействие, но воздействие более мяг­кое. Отличает консультирование и его краткосрочность (от одной до 5—6 встреч), хотя в последнее время появляются почти "мгновенные" психотерапевтические тех­ники (Гриндер, Бэндлер, 1992). Некоторые авторы счита­ют консультирование начальным этапом психотерапев­тической помощи  Итак, можно предположить, что различные виды пси­хологической помощи применимы на различных стади­ях, возможно, единого процесса.

Этот процесс можно систематизировать и отобразить в таблице, введя некоторые условные понятия, такие как хорошая норма (нормальный здоровый человек), погра­ничная норма (начальное отклонение в психике), болезнь (патологические психические явления), и соотнести их с видами психологической помощи, мы получим следую­щую картину (см. табл. 2):

Таблица 2

СОСТОЯНИЕ    ПСИХИКИ	ВИД  ПОМОЩИ
Болезнь	Психиатрия. Медицинская психотерапия
Пограничная норма	Психологическая психотерапия. Коррекция
Хорошая норма	Консультирование. Обучение. Развитие

 

Таким образом, выбор консультирования как формы психологической помощи зависит от меры ответственно­сти, которую может вынести сам клиент. Это в свою оче­редь предполагает адекватную ориентацию клиента по отношению к проблемной и консультативной ситуациям, соответствующее эмоциональное состояние и уровень интеллектуального развития, позволяющий выбрать вари­анты решения проблемной ситуации, то есть, как прави­ло, нахождение клиента в условных границах "нормы психического здоровья".

Но что собой представляет психическая норма?

1.2. Психическая норма и психопатология.

Вопрос о том, какая форма психологической помощи (консультирование, коррекция, психотерапия психологи­ческая или медицинская) должна применяться в том или ином случае, не может быть решен без представ­ления о "психической норме".

Какое поведение следует считать нормальным? Объективного ответа на этот вопрос не существует. Он зависит исключительно от критериев, принятых у пред­ставителей данной культуры в определенную историчес­кую эпоху.

То, что вчера считалось ненормальным, завтра, воз­можно, будет казаться нормальным, а то, что нам пред­ставляется неприемлемым, иногда очень хорошо вписы­вается в жизнь других народов.

Как правило, чем реже встречается та или иная форма поведения, тем больше вероятность, что ее будут вос­принимать как аномальную. Речь идет о статистическом критерии, позволяющем утверждать, что от 2 до 3% людей по обе стороны от большинства, ведущего себя более или менее "нормально", окажутся люди соответ­ственно "слишком" или "недостаточно" общительные, беспокойные, организованные и т.д.

Чаще всего, однако, "ненормальным" считают че­ловека, ''вышедшего из всех нормальных рамок", все по­ведение которого идет вразрез с ценностями, привычками или установками других людей.

Понятие нормы весьма неоднозначно, и если вдумать­ся, то можно прийти к выводу, что четкой границы меж­ду "приемлемым" и "неприемлемым" нет. Не существу­ет и "идеальной нормы". Всякий человек в той или иной степени ненормален (Годфруа, 1992).

Таким образом, в целом невозможно провести четкую разграничительную линию между "нормальным" харак­тером и патологическим, между "нормальными" людьми и невротиками или между невротиками и психотиками. Как писал А.Адлер: "Мелкие трудности — норма, круп­ные трудности — невроз" (см. Мэй, 1994. С. 47).

Однако, каким бы "скользким" ни было определение "психической нормы", с практической точки зрения следует разобраться в том, с какой же "мерой трудности" сле­дует работать психологу-консультанту, с какой — психо­терапевту, а что находится уже и в компетенции врача-психиатра. Прежде всего это вопрос о самой "мере", о критериях, определяющих степень "нормы—патологии". Подобный вопрос ставится в психиатрии при разгра­ничении уровня нарушений психической деятельности. Например, А.В.Снежневский выделяет девять "кругов" последовательного нарастания тяжести психопатологи­ческих синдромов: от эмоционально-гиперэстезических расстройств, среди которых ведущее место занимает астенический синдром (первый круг), к аффективным расстройствам (второй), невротическим нарушениям (третий), паранойяльным состояниям (четвертый), кататоническим синдромам (пятый), помрачению сознания (шестой), парамнезиям (седьмой), судорожным и другим расстройствам, свойственным эпилепсии (восьмой), и, наконец, к психорганическим психопатологическим рас­стройствам, характеризующим полиморфизм всех изве­стных грубоорганкческих психозов (девятый круг).

В этой схематической модели взаимоотношения пси­хопатологических расстройств А.В.Снежневский относит астенические и другие расстройства, наиболее характер­ные для неврозов, к наименее специфическим проявле­ниям психической патологии.

В рамках медицинской модели предпринимаются по­пытки описать и классифицировать психические болез­ни, в том числе и по степени тяжести. В 1980 г. Амери­канская психиатрическая ассоциация опубликовала тре­тье издание "Руководства по диагностике и статистике психических нарушений (DSM 3)".

В "DSM 3" выделяются "Тяжелые психические рас­стройства", список которых начинается умственной от­сталостью и заканчивается расстройствами пове­денческой адаптации на работе, в школе и т.д. В самом же конце списка стоят состояния, не связанные с психическими расстройствами, но требующие внимания или коррекции — антисоциальные формы поведения; трудности, связанные с телесными особенностями, суп­ружескими и родительскими отношениями и т.п. (Годфруа, 1992).

Однако рамки медицинской модели, описывающие тяжесть психопатологической симптоматики, оказывают­ся слишком узкими. Разграничить только на этой основе меру психологической помощи, ее характер не представ­ляется возможным. Различными авторами приводятся и другие критерии выделения границ консультирования.

В частности, таким критерием является ответственность за результат взаимодействия, которая при консультировании лежит в основном на клиенте, а при любом виде психоте­рапии на терапевте. Кроме этого невозможно обойти и воп­рос об ориентации клиента (пациента), на котором мы спе­циально остановимся в главе 4.

1.3. Происхождение психологической проблемы

Для понимания теоретических основ психологиче­ского консультирования необходимо ответить еще на один вопрос — каков генез психологической проблемы?

По-видимому, ответ на этот вопрос крайне сложен и зависит как от теоретической ориентации исследователя, берущего на себя смелость ответить на него, так и от конкретного места, времени, исторической эпохи...

Объем и назначение данной работы ни в коей мере не могут претендовать на полноту ответа. Поэтому попыта­емся лишь обозначить основные подходы к пониманию того, что может быть названо "психологической пробле­мой", и к ее происхождению.

Если предположить, что поле (сфера деятельности), занятое консультативной психологией, граничит с полем "малой психиатрии", уместно предположить и то, что области "психологической проблемы" и "малой психи­атрии" находятся на одной линии (пересекаются)

Рассуждая далее, необходимо учесть, что в ряде работ, проведенных на моделях разнообразных клинических со­стояний, механизм синдромогенеза показан как принци­пиально единый для форм и "большой", и "малой психи­атрии" (Ушаков, 1978). По сути это говорит о том, что консультирование и "большая психиатрия" являются про­тивоположными точками одного континуума.

Внутри медицинской парадигмы также трудно найти полное единство взглядов на генез пограничных психи­ческих расстройств, основным методом лечения которых является психотерапия, как и внутри любой другой есте­ственнонаучной или гуманистической парадигмы. Психо­анализ не согласен с бихевиоризмом, бихевиоризм — с экзистенциально-гуманистической психотерапией, а пос­ледняя — с трансперсональной психологией и т.д.

В отечественной психотерапии одним из наиболее су­щественных вопросов, касающихся психогенеза неврозов и их роли в возникновении внутриличностных конфлик­тов, является понимание основных клинических форм неврозов как зафиксированных механизмов болезненно­го восприятия и переработки жизненных трудностей, пе­реживаемых человеком.

Группировка невротических конфликтов по их генезу, то есть в соответствии с учетом внутренних механизмов их развития, принадлежит В.Н.Мясищеву (Мясищев, I960). Разработанное им учение о невротических конф­ликтах получило дальнейшее развитие в ряде работ его сотрудников и учеников (Иовлев, 1974; Карвасарскип, 1980; 1982; Ташлыков, 1984 и др.).

В соответствии с основными формами неврозов опи­сываются 3 типа психологических конфликтов: исте­рический, обсессивно-психастенический и неврастени­ческий.

Первый из них (истерический) определяется чрез­мерно завышенными претензиями личности, всегда со­четающимися с недооценкой или полным игнори­рованием объективных реальных условий или требований ваний окружающих. Конфликт отличают превышение требовательности к окружающим над требовательностью к себе и отсутствие критического отношения к своему поведению. В генезе этого типа конфликта существен­ное значение приобретает история развития личности и процесс формирования ее жизненных отношений. В силу неправильного воспитания у таких лиц ослабляет­ся способность тормозить свои желания, противореча­щие общественным требованиям и нормам.

Второй (обсессивно-психастенический) тип невро­тического конфликта обусловлен противоречивыми соб­ственными внутренними тенденциями и потребностями, борьбой между желанием и долгом, между моральными принципами и личными привязанностями. При этом если даже одна из потребностей становится доминирующей, но продолжает встречать противодействие другой, созда­ются благоприятные возможности для резкого усиления нервно-психического напряжения и возникновения обсессивно-фобических расстройств. Особое значение имеет предъявление противоречивых требований к личности, что способствует формированию чувства собственной неполноценности, противоречивых жизненных от­ношений и приводит к отрыву от жизни, появлению не­реальных, далеких от действительности установок.

Наконец, конфликт третьего типа (неврастенический) представляет собой противоречие между возможностями личности, с одной стороны, ее стремлениями и завышен­ными требованиями к себе — с другой. В определенной степени возникновению данного типа конфликта способ­ствуют высокие требования, предъявляемые возрастаю­щим темпом и напряжением современной жизни. Особен­ности конфликта этого типа формируются при воспита­нии, когда постоянно стимулируется нездоровое стремление к личному успеху без реального учета сил и возможностей индивида (Карвасарский, 1985).

Логично предположить, что в основе ряда проблемных ситуаций, с которыми клиенты обращаются к психологу консультанту, лежат те же внутрилнчностные конфлик­ты, только на первый план выдвигается не порождаемая ими болезненная симптоматика, а нарушение межлично­стных отношений со значимыми для личности людьми. Например, когда родитель обращается к консультанту с жалобами на своего взрослого ребенка, заявляя: "Он по­стоянно мне грубит" или "Она ни в чем мне не помога­ет", — вполне вероятен внутриличностный конфликт первого типа. А при жалобах типа: "Мой сын несчастлив, запутался, и я бессильна, не могу ему помочь", — конф­ликт второго типа и т.д.

Естественно, что возможно и сочетание различных вариантов внутриличностных конфликтов.

Интересен и другой аспект генеза психологической проблематики, разработанный в рамках медицинского подхода — вопрос о психотравмирующих факторах. Еще И.В.Давыдовский (1957) обратил внимание на то, что "травмирующим" в определенных условиях может оказаться любой объект, воздействующий на любую си­стему жизнедеятельности организма.

Систематика психического травматизма сложна и не­однозначна. В качестве примера приведем лишь класси­фикацию психических травм по интенсивности:

1. Массивные (катастрофические), внезапные, острые, неожиданные, потрясающие, одноплановые:

а) сверхактуальные для личности;

б) неактуальные для личности (например, природные, общественные катастрофы, интактные для данного инди­видуума).

2. Ситуационные острые (подострые), неожиданные, многопланово вовлекающие личность (связанные с утра­той социального престижа, с ущербом для самоутверж­дения).

3. Пролонгированные ситуационные, трансформиру­ющие условия многих лет жизни (ситуация лишения, си­туация изобилия):

а) осознаваемые и преодолимые;

б) неосознаваемые и непреодолимые.

4. Пролонгированные ситуационные, приводящие к осознанной необходимости стойкого психического пере­напряжения (истощающие):

а) вызываемые самим содержанием ситуации;

б) вызываемые чрезмерным уровнем притязания лич­ности при отсутствии объективных возможностей для достижения цели в обычном ритме деятельности (Уша­ков, 1978).

Но то, что является психотравмой для одного че­ловека, может не являться таковой для другого. Пе­реживание подходит к личности "как ключ к замку" (Kretschtner, 1971). Проиллюстрируем сказанное в таблице 3, заимствованной из упомянутой работы Г.К.Ушакова (1978) и несколько адаптированной нами применительно к обсуждаемой теме.

Таблица 3

 

Ведущие свойства характера (преморбид)	Клинические синдромы пограничных расстройств	Психотравмирующие обстоятельства
Сензитивность	Неврастенический, астенический, психопатический, аутистический	Ситуации перенапряжения (истощения) сложившегося стереотипа
Тревожная мнительность	Обсессивный, компульсивный, психастенический	Ситуации, нарушающие стереотип
Истероидность	Истерический, пуэрильный, пс евдод ементный	Ситуации, отрицающие стойкий эгоцентрический стереотип
Косность, ригидность (аффектов и суждений)	Эксклюзивный, эпилептоидный, параноический	Ситуации, отрицающие бескомпромиссность привычного стереотипа

 

Попытаемся теперь перевести сказанное в русло

психологической парадигмы (табл. 4):

Таблица 4

ВЕДУЩИЕ СВОЙСТВА ХАРАКТЕРА	ФОРМУЛИРОВКА ПРОБЛЕМЫ	ПСИХОТРАВМИРУ­ЮЩИЕ (ПРИВОДЯЩИЕ К ВОЗНИКНОВЕНИЮ ПРОБЛЕМНОЙ СИТУАЦИИ) ОБСТОЯТЕЛЬСТВА
Сензитивность (чувствитель­ность)	"Hе могу справиться с собой...", "Устал, никого не хочу видеть..."	Ситуации перенапряжения (истощения) сложившегося стереотипа
Тревожность	"Не могу решиться, беспокоюсь..."	Ситуации, нарушающие стереотип
Истероидность (демонстра-тивность)	"Мне все надоели, достали, меня не любят..."	Ситуации, отрицающие стойкий эгоцентриче­ский стереотип
Косность, ригидность	"Я им покажу..." "Они меня просто преследуют..."	Ситуации, отрицающие бескомпромиссность привычного стереотипа

 

Таким образом, многочисленные исследования генеза пограничных нервно-психических расстройств, проведенные в рамках медицинского подхода, могут быть полезны и для понимания консультативной про­блематики. Более того, логичен вопрос: "А не говорят ли врачи и психологи об одном и том же, используя свой специфический терминологический язык?".

Наконец, последнее обобщение, которое мы по­зволим себе сделать в данном разделе, это объедине­ние всех факторов, ведущих и к пограничным расстройствам психики, и к так называемым психоло­гическим проблемам, в 3 группы:

1) Группа биологических факторов. Человек, яв­ляясь биологическим видом, постоянно подвергается влиянию сложных физических, химических, климати­ческих и других факторов, так или иначе реагируя на них. Существует единство физио- и психогенеза (Уша­ков, 1978).

2) Группа социальных факторов. Например, Сатин (Satin — см. Ушаков, 1978) провел параллель между чис­лом стрессов и социальных проблем (материальные ли­шения, отсутствие работы) в анамнезе больных и возник­новением у них болезненных состояний.

3) Группа психологических факторов. Они обусловлены взаимоотношениями с другими лицами (конфлик­ты в семье, на работе и т.п.).

Глава 2. Теоретические основы процесса психологического консультирования.

2.1. Общепсихологические основы

Теоретические основы психологического консуль­тирования следует искать прежде всего в работах по ис­следованию мышления, так как потребность в мышлении как таковом возникает, когда в ходе жизни перед челове­ком появляется новая цель, новые обстоятельства и усло­вия деятельности, а старые средства и способы дея­тельности недостаточны для их достижения. С помощью умственной деятельности, берущей начало в проблемной ситуации, удается создать новые способы, средства дос­тижения целей и удовлетворения потребностей. Такие си­туации и называются проблемными, а именно в подоб­ных обстоятельствах и возникает потребность в психоло­гическом консультировании.

Проблемная ситуация означает, что в ходе дея­тельности человек натолкнулся на что-либо непонятное, неизвестное. Мышление преобразует проблемную ситу­ацию в осознаваемую человеком задачу, начиная с анали­за проблемы. В ходе решения задачи мышление особен­но отчетливо выступает как процесс.

Теперь коротко остановимся на этапах мыслительного процесса. Обычно в работах по исследованию мышления прослеживается 4 таких этапа:

1. Осознание задачи.

2. Предварительная ориентировка в ее условиях.

3. Выдвижение и перебор гипотез.

4. Решение.

Нередким является также объединение 1 и 2 этапов в этап нахождения задачи и ее формулирования, а также добавление еще одного этапа — проверки решения.

Рассматривая в дальнейшем психологическое кон­сультирование как процесс, нетрудно заметить, что его этапы во многом повторяют этапы мыслительного про­цесса, и эта закономерность отнюдь не случайна. Проил­люстрируем сказанное (см. табл. 5):

Таблица 5

Взаимосвязь этапов психологического консультирова­ния с этапами мышления очевидна. Однако нет сомнений и в том, что общетеоретические основания консультиро­вания лежат также в сфере изучения эмоций. Чрезвычай­но важен взгляд на эмоциональную сторону проблемы клиента — переживание им проблемной ситуации.

Представляет несомненный интерес и эмоциональный вклад в процесс консультирования человека, находящего­ся в противоположной позиции — консультанта. Имеет­ся в виду возможность такого эмоционального феноме­на, как эмпатия, то есть сопереживание ситуации.

На первый взгляд, чрезвычайно заманчиво было бы построить здесь простую оппозицию типа мышление— эмоция (разум—чувство, решение задачи—переживание, рациональное—идеальное и т.п.). Но простота построе­ния обманчива. Неверен был бы, вероятно, и путь пост­роения оппозиции типа: консультирование—психотера­пия, на том основании, что первое имеет более рацио­нальную основу, а второе — эмоциональную. Хотя мы и не исключаем некий перевес роли факторов второго пла­на (то есть эмоциональных) в ситуации психотерапевти­ческой.

Еще одна оппозиция, которая представляется ве­роятной — это противопоставление типа проблемная ситуация — критическая ситуация. Последняя в психо­логической литературе обычно определяется как си­туация невозможности, то есть такая ситуация, в которой объект сталкивается с невозможностью реализации внутренних необходимостей своей жизни — мотивов, стрем­лений, ценностей и пр. (Василюк, 1984),

Критические жизненные ситуации описываются в по­нятиях стресса (дистресса), фрустрации, конфликта и кризиса. Именно они порождают необходимость в пере­живании, так как объективно просто нерешаемы (нельзя, например, воскресить умершего супруга и т.п.). Следует учесть, что переживание является процессом, категори­ей более крупной и общей, нежели эмоция. Ф.Е.Василюк наглядно объясняет участие в работе переживания раз­личных психических процессов, перефразируя фрейдовскую "театральную" метафору: "В спектаклях пережива­ния занята обычно вся труппа психических функций, но каждый раз одна из них может играть главную роль, беря на себя основную часть работы переживания, то есть ра­боты по разрешению неразрешимой ситуации. В этой роли часто выступают эмоциональные процессы. ...Одна­ко ... эмоция не обладает никакой прерогативой на ис­полнение главной роли в реализации переживания. Ос­новным исполнителем может стать и восприятие (в раз нообразных феноменах "перцептивной защиты"), и мыш­ление (случаи "рационализации своих побуждений", так называемая "интеллектуальная переработка травмирую­щих событий"), и внимание ("защитное переключение внимания на посторонние травмирующему событию мо­менты"), и другие психические функции (Василюк, 1984). Психика человека — не отдельные психические функ­ции и не механическая их сумма, а следовательно кон­сультанту необходимо достаточно интегрированное зна­ние как о закономерностях, раскрываемых общей психо­логией, так и о вкладе других направлений психолого-психотерапевтической науки и практики.

2.2. Вклад различных теоретических ориентации

Интересное экспериментальное исследование, касаю­щееся того, какими теориями пользуются в своей работе психологи-практики, и насколько они это осознают, про­ведено А.Ф.Бондаренко (1993). Предметом этого иссле­дования служил когнитивный аспект профессиональной идентификации психолога, а контролируемыми перемен­ными — степень структурированности знания, соот­ветствующего той или иной психотерапевтической пара­дигме. Подтвердилось предположение, что "достижение адекватной профессиональной идентичности психолога, психотерапевта снижает тревожность, повышает лично­стный потенциал".

В исследовании участвовало 46 психологов, со стажем практической работы от 1 года до 20 лет, в том числе 18 зарубежных психологов (из США, Англии, Германии). Данные обрабатывались путем кластер-анализа. Было получено 11 четко очерченных кластеров. Из них наибо­лее мощными явились следующие:

- эклектика;

- гештальт-терапия;

- роджеровская личностно ориентированная психоте­рапия;

- поведенческая психотерапия;

- не знаю.

Менее однородными и более слабыми явились клас­теры:

- экзистенциальная психотерапия;

- транзактный анализ;

- адлеровская психотерапия;

- рационально-эмотивная психотерапия. Наиболее слабым оказался кластер "психоанализ". "Психотерапия здравым смыслом" вообще не выделилась в отдельный кластер. Это, по-видимому, происходит по причине редкого использования соответствующих психо­техник. Автор статьи считает, что отсутствие профессио­нальных знаний, эклектизм в работе создают личностный дискомфорт, затрудняющий путь профессионального са­моопределения   отечественного   психолога-практика. Отечественным психологам приходится адаптироваться не к той парадигме, которая соответствует личности того или иного психолога, а довольствоваться доступными направлениями и техниками работы.

Аргументом в пользу данного утверждения служит исследование семантического содержания кластеров: "эк­лектика" и "не знаю". Оказалось, что первый состоит из высказываний отечественных психологов приблизитель­но на 80%, а последний — на все 100% (Бондаренко,1993).

Следует заметить, что эклектика в отечественной пси­хотерапии не так уж плоха, как может показаться на пер­вый взгляд. По утверждению некоторых современных исследователей, американские учебные психотерапевти­ческие институты выпускают неэффективных психотера­певтов. Такое критическое отношение вызвано тем, что программы подготовки в основном фокусируются на обу­чении теориям и методам определенных школ психотера­пии, оставляя вне поля внимания формирование фунда­ментальных личностных качеств, необходимых для эффективной психотерапии. Несмотря на притязания прак­тически каждой из школ на универсализм, существует множество данных, свидетельствующих о том, что мето­ды той или иной психотерапевтической школы дейст­венны лишь в отношении специфического контингента пациентов (клиентов). Это и определяет наметившееся движение в сторону именно психотерапевтического эк­лектизма. Рассматривая психологическое консультирова­ние в качестве начального этапа психотерапии, мы склон­ны встать на позиции консультативного эклектизма и продемонстрировать в данном разделе не описательные характеристики и методы каждого из ведущих направле­ний современной психологии, а те элементы каждой те­ории, которые не противоречат эклектизму. Более того, они вносят ценный вклад в понимание консультативно-психотерапевтического действия на всех его этапах.

Не отходя далеко от традиционной схемы, кратко рас­смотрим вклады трех основных теоретических ориента­ции современной психологии: глубинной психологии, бихевиоризма и гуманистического направления.

Глубинная психология (психодинамическое на­правление), как известно, представлена на сегодня пси­хоанализом З.Фрейда и множеством его модификаций, над которыми потрудились А.Адлер, К.Юнг, Э.Фромм, К.Хорни и другие.

Психоанализ как таковой является сложным методом, требующим и солидной подготовки лица, его проводяще­го, и длительного времени, а следовательно, ни о каком "психоаналитическом консультировании" (с использова­нием анализа сновидений, сопротивления и т.д.) не может быть и речи. И если психолог занялся этим, то перестал быть консультантом, так как встал на позицию психотера­певта, взял на себя большую долю ответственности за клиента, занялся переструктурированием личности.

Однако все вышесказанное не значит, что следует от­казаться от ряда открытий, сделанных глубинной психологией, и не учитывать их в работе консультанта (как и психотерапевта иной ориентации).

Кратко остановимся на важнейших из них. Рабочий альянс — это рациональные взаимоотноше­ния между пациентом и аналитиком, дающие возмож­ность пациенту целеустремленно работать в аналитичес­кой ситуации.

В применении к консультативной ситуации не вы­зывает сомнения, что способность клиента сформировать относительно рациональные, "десексуализированные, лишенные агрессии взаимоотношения" с консультантом является необходимым условием существования консуль­тации как таковой. Другими словами, если нет "рабоче­го альянса", то есть психотерапия, но нет консультирова­ния, так как невозможно консультировать человека, пре­исполненного к вам чувством сексуальной любви, либо готового разорвать вас на части.

Сопротивление — означает своеобразную оппозицию. Оно включает все силы пациента, противодействующие процедурам и процессам психоанализа.

Сами психоаналитики признают, что данный феномен присутствует и в иных формах психотерапии. Некоторые методы имеют целью усиление сопротивления, другие — пытаются обойти его, например, путем внушения и т.д. Сопротивление проявляется по-разному: клиент может молчать, его замечания сухи, скучны и невыразительны, либо он избегает определенной темы, опаздывает и т.д. В консультативной практике обнаружение выраженного сопротивления скорее всего является показанием для бо­лее глубинных форм психологической помощи.

Родственным сопротивлению термином является за­щита. В психоаналитической ситуации защиты проявля­ются как сопротивления. Классификация же сопротивле­ний при более тщательном знакомстве с психоаналити­ческой литературой оказывается столь обширна, что нам остается лишь отослать читателя к работам Р.Гринсона, У.Лазара и др. (Гринсон, 1994; Лазар, Зонпенберг, Урса-но, 1992).

Перенос — это особый тип отношений, главной харак­теристикой которого является переживание некоторых чувств по отношению к личности, в действительности об­ращенных к другой личности. В сущности, на личность в настоящем реагируют так, как будто это личность из прошлого.

Перенос может переживаться как чувства, побуж­дения, страхи, фантазии, отношения, идеи или защиты против них. Реакции переноса могут возникать наряду с реальными отношениями и в консультативной ситуации, и их выраженность также может служить критерием при­менения той или иной формы психологического воздей­ствия.

Известно разделение переноса на позитивный и нега­тивный.

Позитивный перенос является коротким названием для описания реакций, состоящих преимущественно из любви в любой ее форме или из любых ее раз­новидностей. (Например: нежность, доверие, симпатия, интерес, увлечение, восхищение, почтение и т.п.).

Подчеркнем, что несексуальные, неромантические, мягкие формы любви способствуют формированию рабо­чего альянса.

Термин "негативный перенос" используется для обо­значения чувств, основанных на ненависти в любой из ее многочисленных форм. Он может быть выражен как гнев, враждебность, недоверие, антипатия, нелюбовь, негодо­вание, горечь, зависть, неприязнь, презрение, раздраже­ние и т.д. Негативный перенос резко ухудшает консуль­тативную ситуацию, переводит ее в ситуацию психотера­певтическую, либо полностью разрушает всякую ситуацию взаимодействия клиента и консультанта.

Следует упомянуть и такое понятие, как "контрпере­нос" — это те же чувства (любви, ненависти и т.п.), но выражаемые не клиентом, а консультантом по отноше­нию к клиенту.

Бихевиоризм. Исторически это направление идет от работ Д.Уотсона и Б.Скиннера, к которым позднее присоединились Э.Ч.Толмен, К.Л.Халл и др. Среди ряда идей и процедур бихевиоризма, безусловно, есть такие, которые по содержанию совпадают с консультативными действиями. Так, бихевиористы, как правило, выясняют причинно-следственные связи в последовательности событий, определяющих поведение клиента; совместно с клиентом выбираются достижимые для него цели, пере­числяются альтернативы, формулируется конкретный план действий на будущее.

Психолог-бихевиорист действует и как консультант-эксперт, давая клиенту готовые рецепты для решения раз­личных ситуаций.

Гуманистическая психология. Гуманистическое, или экзистенциально-гуманистическое, направление в психо­логии развивалось К.Роджерсом, А.Маслоу, Г.Олпортом. Основная концепция психотерапии Карла Роджерса была создана на основе многочасового "наивного" слу­шания записей бесед терапевтов с клиентами и на осно­ве его собственных чувств, возникавших при общении с

людьми.

К.Роджерс описывает свои чувства следующим обра­зом:

"Я испытываю наслаждение, когда по-настоящему слышу человека. Когда я оказываюсь способным дей­ствительно услышать другого человека, я соприкасаюсь с ним, и.это обогащает мою жизнь..."

"Мне нравится, чтобы меня слышали". "Я могу под­твердить, что когда Вы чем-то расстроены, и кто-то по-настоящему слышит Вас, не оценивая, не принимая на себя ответственность за вас, не пытаясь изменить вас, то ощущение от этого чертовски хорошее! Когда меня слу­шали и когда меня услышали, я в состоянии по-новому воспринять свой мир и продолжить путь".

"Я знаю также ... как это тяжело, когда вас принима­ют за человека, которым вы не являетесь, или когда слы­шат то, чего вы не говорили... Я страшно расстраиваюсь и замыкаюсь в себе, если я пытаюсь выразить что-то глу­боко мое, личное, какую-то часть моего собственного, внутреннего мира, а другой человек меня не понимает...

Итак, для меня очень важно в отношениях с людьми слушание — творческое, активное, чувствительное, точ­ное, эмпатическое, не судящее" (Роджерс, 1980).

К.Роджерс выдвигает 4 условия, способствующие про­цессу психотерапии:

1. Терапевт должен сохранять безусловно позитивное отношение к выражаемым клиентом чувствам, даже если они будут идти вразрез с его собственными установками. Клиент волен говорить и действовать, не опасаясь осуж­дения.

2. Необходима эмпатия, то есть терапевт старается видеть мир глазами клиента и переживать события так­же, как их переживает сам клиент.

3. Аутентичность, которую терапевт должен доказать, отказавшись от маски "профессионала" и т.п., того, что может разрушить атмосферу эволюции клиента, лежащей в основе терапии.

4. Терапевт должен воздерживаться от интерпретации сообщений клиента или от подсказки решения его про­блем. Ему нужно только выслушать его и всего-навсего выполнять функции зеркала, отражающего мысли и эмо­ции клиента, и формулировать их по-новому.

Такое отражение приводит клиента к изучению своих внутренних переживаний, более реалистическому самовосприятию и пониманию того, как его воспринимают другие люди.

Согласно К.Роджерсу, именно в результате реали­стического представления о самом себе, человек при­обретает способность разрешать проблемы, с которыми он сталкивается. Клиент сам определяет, достиг ли он в результате те­рапии желаемых целей, в любую минуту он может пре­кратить терапию или решить продолжать ее дальше. По­этому иногда терапия ограничивается всего несколькими сеансами (Годфруа, 1992).

2.3. Механизмы психологического воздействия

В приведенном выше материале мы находим разные точки зрения как на суть психологических проблем чело­века, так и на пути их разрешения.

Руководствуясь многочисленными теориями, пси­хологи-консультанты и психотерапевты воздействуют на клиента (пациента). Как бы ни объяснялось это воздей­ствие, в исследованиях по эффективности психотерапии практически доказано, что, во-первых, эффективность зависит не столько от метода, сколько от опыта и лично­сти психотерапевта, во-вторых, во всех видах психотера­пии действуют одни и те же факторы:

а) установление особого контакта между психоте­рапевтом и пациентом;

б) ослабление напряженности на начальной стадии, основанное на способности пациента обсуждать свою проблему с психотерапевтом;

в) расширение репертуара когнитивных схем;

г) изменение поведения пациента за счет нового эмо­ционального опыта, полученного в общении с психотера­певтом;

д) приобретение социальных навыков на модели пове­дения психотерапевта;

е) убеждение и внушение, явное или скрытое;

ж) усвоенное или осознанное отношение к новым фор­мам поведения, осуществляемое при эмоциональной под­держке со стороны психотерапевта (см. Цеткин, 1992).

Считая психологическое консультирование начальным этапом психотерапии, мы вполне можем перенести дан­ные Дж.Мармора (изложенные там же) и на консультативный процесс. Более того, можно говорить об общих механизмах психологического воздействия человека на человека, имеющих место в таких отраслях человечес­кого взаимодействия, как консультирование и психотера­пия,

Обратившись к работам социальных психологов, мы обнаруживаем описание вариантов такого психологического воздействия: 

1) заражение;

2) внушение;

3) убеждение;

4) подражание.

Первый из вариантов психологического воздейст­вия — заражение — с давних пор исследовался как ос­новной способ воздействия, определенным образом ин­тегрирующий большие массы людей (особенно в связи с возникновением таких явлений, как религиозные экстазы, массовые психозы и т.д.).

Заражение можно определить как бессознательную, невольную подверженность индивида определенным пси­хологическим состояниям, проявляющимся не через осознанное принятие какой-либо информации или образ­цов поведения, а через передачу определенного эмоцио­нального состояния.

Поскольку это эмоциональное состояние возникает в массе людей, действует механизм многократного взаим­ного усиления эмоционального воздействия общающих­ся людей. Индивид здесь не испытывает организованно­го давления, но бессознательно усваивает образцы чье­го-то поведения, лишь подчиняясь ему. Мы считаем, что феномен заражения возникает и при взаимодействии двух людей, в частности клиента и консультанта. Например, во время эмпатического выслушивания "исповеди" клиента. Внушение представляет собой особый вид воздей­ствия, а именно: целенаправленное, неаргументиро­ванное воздействие одного человека на другого или на группу. При внушении осуществляется процесс переда­чи информации, основанной на ее некритическом воспри­ятии.

Феномен внушения, суггестия, как социально-психо­логическое явление обладает глубокой спецификой, по­этому правомерно говорить об особом явлении — "соци­альной суггестии".

Заражение и внушение имеют определенные отличия. При заражении осуществляется сопереживание боль­шой массой людей или диадой общего психологического состояния. Внушение же не предлагает такого "равен­ства" в сопереживании идентичных эмоций. Следователь­но, внушение — персонифицированное, активное воздей­ствие одного человека на другого или на группу. Внуше­ние, как правило, носит вербальный характер, тогда как при заражении кроме речевого воздействия используют­ся и иные средства (восклицания, ритмы и пр.)

Внушение отличается и от убеждения. В.М. Бехтерев показал, что внушение непосредственно вызывает опре­деленное психологическое состояние, не нуждаясь в до­казательствах и логике. Убеждение же построено на том, чтобы с помощью логического обоснования добиться согласия от человека, принимающего информацию. При внушении достигается не согласие, а просто принятие информации, основанное на готовом выводе. В случае убеждения вывод должен быть сделан принимающим ин­формацию самостоятельно.

Следовательно, убеждение — преимущественно ин­теллектуальное, а внушение — преимущественно эмо­ционально-волевое воздействие.

В последнем из вариантов психологического воз­действия — подражании — осуществляется не простое принятие внешних черт поведения другого человека или массовых психологических состояний, но воспроизве­дение индивидом черт и образцов демонстрируемого по­ведения  Различают несколько видов подражания:

— логическое и внелогическое;

— внутреннее и внешнее;

— подражание-мода и подражание-обычай;

— подражание внутри одного социального класса и подражание одного класса другому (Андреева, 1988).

В процессе психологического консультирования, по-видимому, проявляются все вышеназванные механизмы воздействия, Например, на первой стадии консультирова­ния существенен механизм эмоционального заражения. На второй и третьей стадиях — механизмы внушения, убеждения и подражания. Благодаря действию данных механизмов возникают феномены расширения репертуа­ра когнитивных схем, изменения поведения, обучения навыкам и т.п.

Таким образом, в консультировании, как и в психо­терапии, действуют сходные факторы, определяемые об­щими механизмами психологического воздействия.

2.4. Модель "картины мира" и ее значение в консультативно-психотерапевтической практике

Модель картины мира — репрезентация нашего опы­та мира. Являясь личной моделью "реальности", она своя, отличная от других у каждого человека в зависимо­сти от неврологической конституции, а также от социаль­ного и индивидуального опыта (Пуселик, Люис, 1995).

Можно говорить о том, что мы постоянно отделены от мира вне нас. Сенсорные входы преобразуются в элект­рохимические импульсы по мере их передачи в централь­ную нервную систему. Следовательно, мы воспринимаем не реальность, а скорее неврологическую модель реаль­ности. Из-за сходства в неврологических механизмах каждого из нас мы можем иметь и сходный опыт. Этот факт в сочетании с совместным социальным и культур­ным опытом дает возможность создать совместные мо­дели, образующие основу наших социальных структур.

Язык — это основной пример такой модели. Однако нет универсальной репрезентации опыта, а также никакой единой модели мира, точно подходящей для каждого

(там же).

Сказанное имеет самое прямое отношение к консуль­тативно-психотерапевтической практике.

Оказывается, то, что может казаться "серым" кон­сультанту, является "коричневым" в восприятии клиента. И это было бы небольшой проблемой, если бы не суще­ствовало социальных и индивидуальных фильтров, кото­рые являются вторым и третьим уровнями в построении "картины мира". Основным примером социальных огра­ничений является язык. Язык кодирует воспринимаемые феномены в слова, которыми манипулирует ум, пытаясь выделить смысл из опыта. Например, эскимосы имеют семьдесят различных  слов  для выражения  понятия "снег", потому что это в значительной мере способству­ет выживанию культуры эскимосов. Все развитие лично­сти отражает широкое общество, в котором живет чело­век, — общественные институты, традиции, ценности,

идеи и т.д.

Социальные правила образуют определенные границы между тем, во что мы верим, как в возможное и невоз­можное, хорошее и плохое, подходящее и неподходящее и т.д. (там же. С. 31).

Можно сказать, что картина мира в этом смысле скла­дывается из ряда "мифологических систем". Конечно, "миф" здесь понимается не как ложь и выдумка, но как некий способ структурирования и осмысления действи­тельности (Цапкин, 1992).

Каким бы ни был концептуальный подход, кон­сультант-психотерапевт неминуемо сталкивается с про­блемой представления клиенту собственной концепции психотерапии, с введением некой единой системы поня­тий, однозначной "мифологии", известной и терапевту и клиенту. Термин "психотерапевтический миф" уже давно употребляется в западной психологии. Под мифом пони­мают специально сформулированные для клиента психо­логические знания, объясняющие суть проблемы и про­цесс лечения. И хотя в литературе подвергается критике так называемая индоктринация, то есть навязывание те­рапевтом клиенту тех или иных концептуальных идей в результате жесткой установки, вызывающей сопротив­ление клиента и мешающей психотерапевтическому про­цессу, ненамеренная индоктринация обязательно присут­ствует в любой психотерапии. Более того, практически всегда клиент, окончив лечение, усваивает теорию психо­терапии, предъявляемую ему терапевтом (Огинская, Ра­зин, 1991. С. 10).

Тем не менее все было бы достаточно просто и ясно, если бы клиент представлял собой некую "tabula rasa". На деле же клиент, как правило, приходит к консультан­ту-психотерапевту со своей "мифологией". У него есть не только свой "самодиагноз", но и нередко цельная интраконцепция его страдания и соответствующая ей форма избавления от него.

Точнее будет сказать, что в психотерапевтическом про­цессе скрещиваются пути как минимум трех ми­фологических систем: профессиональной мифологии психотерапевта и личностных мифологий пациента (кли­ента) и психотерапевта (Цапкин, 1992. С. 28). Причем со­временная российская действительность такова, что ин-траконцепции клиентов, как и массовое сознание в це­лом, содержат большую, разнородную, во многом противоречивую массу идей, взглядов, представлений и иллюзий. В этом мутном потоке совершенно неудиви­тельно всплывание на поверхность различных концепций представителей "оккультной" психотерапии и других "це­лителей" человеческой души.

Изучение рынка психотерапевтических услуг, прове­денное московским врачом-психотерапевтом Н.Н.Нарицыным (1994), показало, что примерно 60% представителей "оккультной" психотерапии — это люди, прослы­шавшие о будто бы больших заработках психотерапевтов и в целях личной наживы объявившие себя биоэнерготерапевтами, магами, колдунами, экстрасенса­ми, целителями, а также "психологами" и "врачами". Как правило, это вполне здоровые психически, предприимчи­вые граждане, умело жонглирующие наукообразными фразами...

Еще примерно 30% таких "психотерапевтов" сами на­ходятся за гранью психопатологии. К сожалению, есть и группа врачей и психологов, потерявших, видимо, веру в возможность выжить в условиях "смутного времени". Отчаявшись, они пытаются на свои профессиональные знания напустить туман оккультизма. И плодятся сочета­ния типа: "врач-энерготерапевт", "врач-экстрасенс, ма­гистр оккультных наук", "маг-психолог" и т.п. (Нарицын,1994. С. 177).

В последнее время заметна еще одна тенденция — появление (а точнее возрождение) христианской пси­хотерапии, в том числе и уход отдельных врачей в хрис­тианство, пересечение религии и психотерапии {Каган,1993. С. 31).

Крайне распространенными стали и различные вос­точные философско-религиозные концепции (йогизм, дзен-буддизм и т.п.), широко предлагающие исцеление души и тела.

Гораздо ближе к мистицизму, чем к науке, несмотря на проникновение в серьезные психологические журналы, по-прежнему стоит парапсихология, но и она берется за лечение страждущих. Предложение же и спрос всегда были сторонами одной медали. Личностно-профессиональная мифология "помогающих" — лишь обо­ротная сторона личностной мифологии ищущих помощи. Тем более, что наше время дало возможность вчерашне­му клиенту сегодня назвать себя "терапевтом" или "кон­сультантом". Не умножая далее количество примеров, допытаемся классифицировать концепции, формирую­щие, составляющие мифологию клиента нашего времени. В современной России выделяется по меньшей мере семь основных "мифов о помощи" (интраконцепций, ми­фологий клиента):

— житейский;

— философский;

— религиозный;

— оккультный;

— медицинский;                    

— психологический;

— псевдонаучный.

Естественно, что каждый из них может быть разбит еще на ряд "подмифов", на которых мы пока не будем останавливаться.

Каждую интраконцепцию (миф) можно описать с по­мощью ряда постоянных характеристик. В наиболее об­щем виде таких характеристик только две: во-первых, это ответ клиента на вопрос: "Что со мной происходит?", его представление о природе страдания, другими словами, формулировка вторичной потребности, часто следующей за блокировкой первичной потребности (в безопасности, любви и т.д.); во-вторых, это имя субъекта, избавляющего от страдания, указывающего путь к избавлению, по сути — имя субъекта, удовлетворяющего потребность.

Используя данные константы, кратко опишем каждый из семи вышеназванных мифов.

Итак, житейский миф. Формулировка потребности в данном мифе часто заключается в такой фразе: "Мне ну­жен совет..." или "Мне нужно выговориться...". Субъек­том же, удовлетворяющим эту потребность, может быть в зависимости от ориентации клиента или обстоятельств друг, мудрый сосед (внесемейный подмиф), либо родите­ли, супруг (супруга) (семейный подмиф), а иногда и слу­чайный вагонный попутчик.

В философском мифе формулировка потребности может звучать так: "Я не понимаю чего-то в жизни...

нуждаюсь в объяснении...". При более материалисти­ческой, рациональной ориентации клиента субъектом мифа становится ученый (западный подмиф) или объект, приобретающий значение субъекта — книга, журнал, то есть по сути то же философское знание, фиксированное в языке, слове (письменном, печатном). При более идеа­листической, эмоциональной ориентации клиента субъек­том скорее становится некий гуру-учитель (восточный

подмиф).

Религиозный миф представляется клиентом в таких конструкциях: "Я нуждаюсь в вере... меня наказал Бог... спасение в Боге". Субъект же мифа здесь может быть как индивидуальным (священнослужитель), так и коллектив­ным (община, религиозное общество). Кстати, здесь чаще, чем в других мифах, возможно существование ир­реального субъекта мифа, "прямой" контакт с субъектом, избавляющим от страдания, но не представленным в ре­альности.

В оккультном (мистическом) мифе языковая кон­струкция может быть следующей: "Меня сглазили... на­слали порчу...". Субъектом же, избавляющим от "сглаза", естественно становится колдун, знахарь, ясновидящий и

т.п.

Во многом медицинский подход, особенно касаю­щийся не органических, а так называемых функ­циональных нарушений, также мифологизирован. Клиент заявляет себе: "Я болен..." и требует врача (врачебный подмиф) или целителя (подмиф народного целительства).

В психологическом мифе формулировка потребности звучит примерно следующим образом: "У меня психоло­гическая проблема...", соответственно нужен психолог, который может в ней разобраться.

Псевдонаучный миф сам по себе крайне неодноро­ден, однако наиболее мощными его ветвями являются, пожалуй, парапсихология и астрология. Соответственно страдание объясняется в биоэнергетических, сенсорных и иных псевдонаучных терминах, либо "проще": "Сегод­ня неблагоприятное расположение звезд... Марс вошел  в Луну" и т.п.

Конечно, все интраконцепции клиентов нашего време­ни не могут быть строго изолированными и зачастую пересекаются и объединяются. К тому же к ним немину­емо начинают примыкать и более материальные вещи — социальная, правовая и иные виды помощи.

Следует добавить, что индивидуальные ограничения также сказываются на построении определенной карти­ны мира человека, на формировании его системы веры и ценностей (Пуселик, Люис, 1995. С. 34). В частности, на представлении (мифе) о помощи. Индивидуальные огра­ничения являются непосредственным результатом лично­го опыта, частью личностной истории.

Так, некто, оказавшийся в минуту личной драмы ря­дом со священнослужителем (колдуном и т.д.), оказав­шим ему непосредственную помощь, вряд ли в следую­щую минуту душевного разлада примется искать психо­лога-консультанта. Часть его картины мира, касающаяся представления об избавлении от душевного страдания, уже построена. И это не хорошо и не плохо. Это всего лишь означает, что психологическое консультирование, если оно хочет быть востребовано, должно быть пред­ставлено как в социальной жизни, так и в индивидуаль­ном опыте.

 

Глава 3. КЛАССИФИКАЦИЯ ТИПОВ КОНСУЛЬТИРОВАНИЯ

3,1. Типы консультирования

До обсуждения типов собственно психологическо­го консультирования необходимо заметить, что кон­сультирование как таковое существует и в ряде дру­гих профессиональных областей, крайне отличных от психологии (например, технических), а так же более близких к ней — естественнонаучных и гума­нитарных. К ним относится врачебное консультиро­вание, юридическое, управленческое консультирова­ние и т.д.

К классификации собственно психологического консультирования, под которым, как уже было ска­зано выше, имеется в виду оказание психологичес­кой помощи психически нормальным людям для достижения ими целей личностного развития, можно подходить, опираясь на разные критерии.

Так, взяв в качестве классификационного крите­рия возраст, мы должны прежде всего рассмотреть возрастную периодизацию, принятую в России:

— младенчество (от рождения до 1 года);

— преддошкольное детство (1—3 года);

— дошкольное детство (3—6 лет);

— младший школьный возраст (6—10 лет);

— подростковый возраст (10—15 лет);

— юность:

I период (старший школьный возраст 15—17 лет),

II второй период (17—21 год);

— зрелый возраст:

I период (21—35 лет),

II период (35—60 лет);

— пожилой возраст (60—75 лет);

— старческий возраст (75—90 лет);

— долгожители (90 лет и выше).

Следует отметить, что категория возраста, приме­няемая в консультировании, может говорить о двух разных лицах. Во-первых, обозначать возраст клиен­та, во-вторых — возраст лица, по поводу которого клиент обратился к консультанту.

Если во втором случае возраст от 0 до 90 лет и выше теоретически может быть возрастом лица, по поводу которого состоялась консультация, то прак­тически реальные возрастные рамки несколько уже: от преддошкольного детства до пожилого возраста.

Причем ограничение возраста консультируемых связано как с определенной возрастной проблемати­кой, личностной зрелостью, необходимой для реше­ния психологических проблем, так и с сущностью самого консультирования как метода.

Консультирование ребенка в возрасте до 15 лет бессмысленно: он еще не может отвечать за себя и быть продуктивной личностью. Более того, сама лич­ность еще не сформирована, а следовательно, к де­тям применима не консультативная, а психотера­певтическая помощь. К тому же существует целый ряд специальных отраслей, таких как обучение, вос­питание, коррекция и развитие.

В пожилом, и особенно старческом, возрасте кон­сультирование с каждым годом все более утрачивает результативность, так как меняются потребности, со­ответствующие возрасту, и сама личность, человек все меньше может отвечать за себя сам, все ниже его соб­ственная продуктивность.

Другой категорией, служащей основанием для клас­сификации консультативного процесса, является про­странство, т.е. пространственная организация кон­сультации.

С этой точки зрения можно выделить 2 вида кон­сультирования:

1. Контактное, при котором психолог-консультант встречается с клиентом, происходит беседа лицом к лицу, то что называется в зарубежной литературе "face-to-face counseling".

2. Дистантное консультирование, которое подраз­деляется на телефонное и письменное.

Синонимом первого вида консультирования яв­ляется "очное консультирование", второго — "заоч­ное".

Следующее основание для классификации долж­но  учитывать  количество   клиентов,   одновременно консультируемых  одним  консультантом.  По  этому критерию   консультация   может   быть,   во-первых, индивидуальной, во-вторых, групповой. Причем под последней следует видимо понимать беседу психоло­га с двумя и более клиентами, так как в ряде соци­ально-психологических  работ   объединение  двух,   а тем более трех человек уже именуется малой группой (хотя   вопрос   о   нижних   количественных   границах малой группы остается дискуссионным).

Иная классификация консультирования может быть построена на основе сферы приложения. В дан­ном случае, вероятно, могут быть выделены следую­щие виды психологического консультирования:

— школьное консультирование;

— профессиональное;

— семейное и супружеское;

— ориентированное на проблемы личности и дру­гие.

 3.2. Позиции консультанта

С типами консультирования отчасти связана и оп­ределенная позиция психолога-консультанта. Причем под термином позиция также могут пониматься раз­ные вещи.

С одной стороны, позиция предполагает содер­жание действий консультанта, с другой — эмоцио­нальный тон этих действий.

Позиции, обусловленные содержанием, могут быть описаны следующим образом:

1. Консультант-советчик — дает клиенту информа­цию, прямые советы. Несмотря на пренебрежитель­ное отношение к советам среди большинства россий­ских психологов, следует признать, что совет иног­да является единственным возможным решением ситуации.

2. Консультант-помощник — оказывает помощь клиенту в нахождении "инсайта", внутреннего реше­ния, в актуализации имеющихся внутренних резер­вов и т.п. Эта позиция наиболее приветствуема как в литературе, так и в современной практике психологического консультирования.

3. Консультант-эксперт — показывает клиенту возможные варианты решения проблемной ситуа­ции, оценивает их совместно с клиентом и помогает ему выбрать наиболее адекватные.

Естественно, что позиции одного и того же кон­сультанта могут меняться как при работе с различ­ными клиентами, так и в ходе одной консультации, если последняя того требует.

Принимая во внимание эмоциональный тон дей­ствий консультанта, напомним, что существует из­вестная классификация подходов психотерапевта: директивный подход, • недирективный подход, промежуточный.

Г.С.Абрамова описывает позиции взаимодейст­вующих в ситуации индивидуального консультиро­вания сходным образом, выделяя:

1. Взаимодействие на равных.

2. Взаимодействие с позиции "сверху".

3. Взаимодействие с позиции "снизу" (Абрамова, 1995. С. 174—175).

Глава 4. ТИПЫ ПРОБЛЕМНЫХ СИТУАЦИЙ

4.1. Основные проблемные ситуации

Какие же проблемы решаются консультантом? С чем к нему приходят клиенты, чего они хотят от кон­сультанта-психолога?

Обратившись к одной из последних книг для кон­сультантов, изданной Американской психологической ассоциацией, "The counselling sourcebook. A practical reference on contemporary issues" (New York, 1994), мы обнаруживаем длинный список проблем, с которыми кон­сультанты имеют дело. К ним относится: супружеское и семейное консультирование; консультирование детей, юношества и студентов колледжей; развитие (жизнь) взрослых и пожилых; смерть и умирание; злоупотреб­ление различными веществами; пищевые расстройства; проблемы меньшинств; СПИД; аутизм; расстройства слуха и зрения; бесплодие; фобии; расстройства лич­ности; профессиональное консультирование; юридичес­кие, религиозные проблемы и многое другое.

Опыт "Телефонов доверия" Москвы, Санкт-Пе­тербурга, Одессы, Перми свидетельствует о том, что проблемы отечественных клиентов отличаются не меньшим разнообразием.

Следует заметить, что на характер отражаемых в статистике проблем влияет и принятая консультатив­ным центром классификация проблем, и порядок их ко­дирования Классификация нашего центра, подготовленная Д.Г.Труновым, предполагает 3 основных деления:

1) окружение (О);

2) жизнь в целом (Ж);

3) человек (Ч).

Первый раздел включает проблемы, связанные с се­мьей, местом проживания человека, местом учебы, ра­боты, отношениями со знакомыми, друзьями, с конфликтами на "чужой территории" (улица, учреждения и организации, армия).

Второй раздел фиксирует более общие проблемы, та­кие как смысл жизни, самореализация. Сюда же вклю­чены и финансово-бытовые проблемы и суицидальная активность. Последняя, на наш взгляд, может быть вы­делена в отдельную категорию.

Третий раздел отражает проблемы физиологиче­ского плана, в том числе нормальные психофизио­логические состояния, сексуальные проблемы, болезни, наркотическую зависимость.

Классификация проблем организует статистическую обработку данных и облегчает анализ обращаемости в центр. Кодирование проблем также помогает анализу (самоанализу) работы консультанта и облегчает труд супервизора (см. раздел 8.1).

Приведем пример кодирования проблемной ситуации.

Подросток обратился к психологу-консультанту с жалобами на депрессивное состояние; в течение кон­сультации высказывал суицидальные намерения; в бе­седе со специалистом немалое место было уделено вза­имоотношениям с родителями.

В этом случае кодирование проблемы будет вы­глядеть следующим образом: Ч40/Ж51/О13 (т.е. Ч — человек, подраздел № 40 — "Эмоциональные расстрой­ства"; Ж — жизнь в целом, подраздел № 51 — "Суици­дальные намерения"; О — окружение, подраздел № 13 — "Родительская семья").

Несмотря на то, что разные проблемные ситуации можно отнести к одному и тому же типу, работа с клиентами будет протекать совершенно по-разному, и не последнюю роль здесь играет определенная ориен­тация клиента, его тип. 4.2. Типы клиентов и их ориентации

Кратко упомянем некоторые социально-демографи­ческие характеристики клиентов, представление о ко­торых необходимо для понимания основ психологичес­кого консультирования. На первый взгляд это несколь­ко формальная и малозначимая для сути консультативной работы категория. Однако достаточ­но четко очерченные границы контингента лиц, обра­щающихся за психологической помощью, позволяют яснее представить себе круг вопросов, решение кото­рых чаще всего требуется от психолога-консультанта.
Социально-демографические характеристики включают: пол, возраст, образование, социальное положение и т.п.

К примеру, следует заметить, что характеристики пола (чаще за помощью обращаются женщины) значи­тельно влияют на консультативную ситуацию (напри­мер, эротический перенос).

Возраст клиентов, обращающихся за консультатив­ной помощью, достаточно ограничен. По данным Пер­мского областного центра социально-психологической помощи пик обращаемости приходится на возрастную категорию от 26 до 35 лет. Довольно высока обращае­мость и людей в возрасте от 18 до 25 и от 36 до 45 лет. Образовательный уровень клиентов психологических консультаций как правило колеблется в рамках высше­го и среднего специального образований.

По социальному положению большинство клиентов являются служащими. За ними по количественному со­ставу следуют инвалиды и рабочие. Менее представ­лены пенсионеры, домохозяйки, студенты и др Клиенты, как, впрочем, и консультанты, люди раз­ные. Различия и тех и других заключаются, прежде все­го, в определенных характеристиках личности. В неко­торых случаях, в особенности если консультант всту­пает в контакт с "пограничным" клиентом, необходимо знание об акцентуациях характера и типах психопатий. И те и другие достаточно подробно описаны в соот­ветствующих руководствах.

С особенностями личности связано и еще одно раз­личие между отдельными клиентами, знание и пони­мание которого практически определяет успешность консультативного процесса. Речь идет об ориентациях клиентов. В.В.Столиным выделены три основных ори­ентации клиентов.

1. Деловая ориентация, существующая в двух основ­ных видах:

а) адекватная — клиент искренне заинтересован в решении проблемы ("Вы сделаете все возможное,.." и "Я сам готов делать все, что вы мне скажете");

б) неадекватная — клиент преувеличивает возмож­ности консультанта ("Я уверен, что только вы могли бы мне помочь... Вы — маг...").

2. Рентная ориентация также может быть разделена на два вида:

а) "обаятельный рантье"— клиент считает, что его откровенность, его страдание, его обаяние и доверие к консультанту — тот капитал, с которого он неизбежно получит процент в виде переложения ответственности на плечи консультанта ("Ну, теперь вы все знаете и скажете мне, что делать дальше");

б) "требовательный рантье" — клиент хочет полу­чить процент уже с самой позиции посетителя кон­сультации ("Ну вот, теперь вы все знаете, и теперь это ваша забота — вам за это деньги платят").

3. Игровая ориентация. В этом случае возникает впе­чатление, что клиент обратился лишь для того, чтобы вступить в определенные отношения с консультантом. Например, клиент дает понять, что он не профан в пси­хологии, как бы предлагая консультанту пройти у него аттестацию. ("Посмотрим, такой ли вы специалист..."). Доказательства компетентности клиент принимает с оживлением и тут же выдвигает новые "экзаменацион­ные вопросы".

В другом случае клиент всячески усиливает безна­дежность своей проблемы, хотя реально ее не сущест­вует.  ("Вы согласны, что решения нет?"). Если кон­сультант предложит какое-либо решение, клиент тут же его опровергает введением информации, ранее не со­общенной, и добавляет:  "Ну разве можно выдвигать столь необдуманные предложения?" Если консультант подтвердит  отсутствие  решения,   клиент  тут  же  его предложит: "Вот видите, и мы не лыком шиты и разби­раемся в жизни получше вас" (Сталин, Бодалев, 1989.

С. 47—49).

Нам представляется, что только адекватная деловая ориентация клиента может привести к успеху консуль­тации. Следовательно, надо работать над изменением иных ориентации. Устойчивость же (крайняя ригид­ность, жесткость) рентных и игровых ориентации явля­ется показателем нуждаемости клиента не в консуль­тировании, а в психотерапии.

Однако проблема заключается в том, что проявление названных ориентации может быть и не столь явным, манипуляция маскируется, причем не всегда осознан­но. И если различные манипулятивные типы достаточ­но хорошо описаны в литературе (см., например, Шостром, 1992), то некоторые иные подходы к рассмотре­нию негативных ориентации заслуживают более

детальной   проработки.

Например, с точки зрения трансакционного анализа игры на приеме у психотерапевта могут подразделяться на три типа. 1. Игры, в которые играют психотерапевты и дру­гие представители службы помощи: "Я всего лишь пы­таюсь помочь вам" и "Психиатрия".

2. Игры, в которые играют люди с медицинским (пси­хологическим) образованием, входящие в качестве па­циентов (клиентов) в состав психотерапевтических групп, например "Оранжерея".

3. Игры, в которые играют пациенты и клиенты: "Не­имущий", "Крестьянка", "Дурачок" и "Калека" (Берн, 1992. С. 119—141).

Дабы не заставлять читателя откладывать нашу ра­боту и отправляться в библиотеку, приведем несколько примеров названных игр.

1. "Я всего лишь пытаюсь помочь вам".

В этой игре психолог или психотерапевт дает пациенту какой-то совет. При следующем посещении пациент (кли­ент) сообщает, что предложение не произвело желаемо­го эффекта. Консультант, пожав плечами, покорно при­нимает известие о неудаче и делает следующую попыт­ку. Обычно он не испытывает потребности разобраться в собственных мотивах, поскольку знает, что многие его коллеги делают то же самое и что он следует "правиль­ной" процедуре. Если психотерапевт столкнется с игро­ком, не собирающимся отступать, ситуация будет медлен­но ухудшаться. В самом худшем случае его клиент пове­дет  себя  как разозленный  параноик,  который  в  один прекрасный день ворвется к нему в ярости, восклицая: "Посмотрите, до чего вы меня довели!". Вот тогда кон­сультант скажет (или только подумает): "Но ведь я всего лишь пытался помочь вам!".

В распоряжении профессионала имеются несколько способов справиться с приглашением поиграть в эту игру.

1) Приглашение пациента поиграть в эту игру со­вершенно игнорируется. Подобная ситуация может при­вести к полезному столкновению.

2) При более мягкой попытке дать отпор пациенту, психотерапевт просто заявляет, что для него (пациен­та) он всего лишь врач (психолог).

3) Если пациент (клиент) находится в очень воз­бужденном состоянии, то на начальной  стадии,  воз­можно, придется ему подыграть. В этом случае его ле­чением, вероятно, должен заниматься психиатр. 2. "Оранжерея".

В эту игру активно играют представители гумани­тарных наук, например психологи. Эти молодые люди в компании своих коллег часто в шуточной форме упот­ребляют такие фразы: "Здесь проявляется ваша агрес­сивность" или "Это твоя проекция" и т.п. В роли паци­ентов психотерапевтической группы такие люди имеют тенденцию с удовольствием (и уже не шутя) предавать­ся взаимной критике, но поскольку в такой ситуации это не слишком продуктивное поведение, психотерапевту, возможно, придется пресечь его. В этом случае пове­дение может перерасти в игру "Оранжерея". Играющие в эту игру недавние выпускники медицинских (психоло­гических) факультетов, как правило, обладают преуве­личенным почтением к тому, что они называют "под­линными чувствами". Чувство описывается (преподно­сится     группе)     как     редкий     цветок.     Создается представление, что проблема состоит лишь в том, до какой степени данное чувство редкостно. Психотера­певт, не разделяющий это убеждение,   может вызвать настоящее негодование, словно он бесчувственный не­вежда, изуродовавший хрупкие лепестки экзотическо­го растения.

Для успешной психотерапии в данном случае не­обходим иронический подход к описанной ситуации. Если не прервать эту игру, она будет продолжаться го­дами, никак не изменяясь. Наиболее очевидным в этой игре является внешнее психологическое "вознагражде­ние", поскольку оно дает возможность избежать пси-

холерической близости, особым образом обставляя си­туацию. Вместо того, чтобы культивировать свои чув­ства в душной атмосфере оранжереи, пациенты (кли­енты) должны дать им возможность произрастать ес­тественным образом. 3. "Неимущий".

Эта игра — способ заработать на жизнь как для про­фессионалов, так и для их клиентов. Например, в од­ном из агентств по экономической реабилитации неиму­щих, судя по официальным отчетам, клиенты агентства постоянно "делали успехи", но лишь немногим удава­лось "реабилитироваться". Большинство этих "обездо­ленных" были клиентами подобных агентств в течение нескольких лет, переходя из одного агентства в другое. На словах они каждый день были заняты прилежными поисками работы, но фактически тратили на это очень мало усилий. К родственным играм относятся "Вете­ран"  (в русской  версии "Пенсионер") и "Больница". Эти игры ведутся между организациями, занимающи­мися делами ветеранов, лиц, достигших пенсионного возраста, и инвалидов. В "Больницу" играют некото­рые пациенты лечебных учреждений. Если первые по­лучают денежную компенсацию, то у вторых есть дру­гие  "вознаграждения"  (например,  получение  эмоцио­нальной    поддержки,    тепла,    избегание    каких-либо обязанностей).

Профессиональное противодействие таким играм должно состоять в отказе от предоставления игрокам материальных благ, а иногда и психологических выгод.

4. "Дурачок".

Тезис этой игры можно сформулировать так: "Да, я глуп, но такой уж я есть...". Играющий в эту игру с дет­ства привык к тому, что люди будут вполне удов­летворены им, пока он ведет себя как дурачок. Поэтому в школе ему не нужно заниматься, на работе он не дол­жен стараться приобрести какие-то знания и т.п.

Бороться с такой игрой нелегко. Для превращения "Ивана-дурака" в "принца" необходима серьезная пси­хотерапевтическая   работа. 5.   "Калека".

Сходной с предыдущей, на наш взгляд, является и эта игра, тезис которой звучит так: "Что вы хотите от калеки". Такая игра особенно пагубна в клинической практике, когда никакого результата от любых вари­антов  лечения  ждать  невозможно.  Психотерапевт  на вопрос клиента: "Чего вы хотите от невротика (кале­ки)?" (или на другой аналогичный вопрос) — может ответить примерно следующее: "Я ничего не хочу. Про­блема в том, чего вы сами от себя хотите". Пациент (клиент)  должен  ответить  на  этот  вопрос   серьезно. Единственная уступка, на которую может пойти психо­терапевт, состоит в том, чтобы дать клиенту достаточ­но много времени для ответа.

Пациенты (клиенты) могут играть и в другие раз­новидности игр. Например, "Скажите-ка мне вот что". В этом случае клиент рассказывает свой сон или ка­кое-то  происшествие,   случившееся  с   ним,   а  психо­терапевт   пытается   интерпретировать,   задавая   соот­ветствующие вопросы. В завершении игры клиент как бы говорит психотерапевту: "Ну вот, я ответил на все ваши вопросы, однако вы мне ничем не помогли, кто же вы после этого?".

Родственной игрой является "Почему бы вам не ... — Да, но...". В ней клиент первоначально согласен с пред­лагаемыми ему вариантами решения проблемы, но ... осуществить их ему постоянно что-то мешает (Берн, 1992).

Глава 5. ПРОЦЕСС

ПСИХОЛОГИЧЕСКОГО

КОНСУЛЬТИРОВАНИЯ

5.1. Стадии психологического консультирования

Психологическое консультирование — это процесс, имеющий ряд стадий. Стадийность его четко просле­живается в основном методе психологического консуль­тирования — интервью.

Следует заметить, что термин интервью (от англ, interview — беседа, встреча) в психологии трактуется неоднозначно. В общем смысле интервью — способ по­лучения социально-психологической информации с по­мощью устного опроса.

Различают 2 вида интервью: свободное (не регламен­тированное темой и формой беседы) и стандартизован­ное (по форме близкое к анкете с закрытыми вопроса­ми). Можно также выделить ряд ситуаций, в которые попадает интервьюер, в зависимости от меры осозна­ния респондентом (опрашиваемым) его действий:

а) респондент знает, почему он поступил или посту­пит так, а не иначе;

б) респонденту недостает информации о причинах своего действия;

в) интервьюер ставит целью получить симптомати­ческую информацию, хотя респонденту она таковой не кажется.

Та или иная ситуация определяет применение раз­ных методов интервью. В первом случае достаточно ис пользовать упорядоченный, строго направленный воп­росник. В двух других ситуациях требуются методы, предполагающие сотрудничество респондента и интер­вьюера в процессе поиска необходимой информации. Примерами таких методов являются интервью диагно­стическое (управляемое и неуправляемое) и интервью клиническое. Под первым понимается    получение ин­формации о свойствах личности на ранних этапах пси­хотерапии, под вторым — терапевтическая беседа при оказании психологической помощи   (Психология: Сло­варь, 1990. С. 145—146),

Ясно, что в нашем случае речь идет о процессе, близком клиническому интервью. Однако сам термин интервью является более узким и специфичным, неже­ли обсуждаемая нами тема, поэтому в дальнейшем мы будем говорить не об этапах интервью, а о стадиях процесса психологического консультирования.

В литературе обычно приводится "пятишаговая" по­этапная модель процесса консультативного интервью:

1 этап — это установление контакта и ориентирова­ние клиента на работу;

2 — сбор информации о клиенте, решение вопроса о том, "в чем проблема";

3 — осознание желаемого результата, ответ на воп­рос: "Чего Вы хотите добиться?";

4 — выработка альтернативных решений, которую можно обозначить как: "Что еще мы можем сделать по этому поводу?";

5 этап интервью — это обобщение психологом в фор­ме резюме результатов взаимодействия с клиентом.

В известной работе Ролло Мэя "Искусство психоло­гического консультирования" (М., 1994) процесс кон­сультирования не так четко структурирован, но тем не менее его стадийность достаточно прослеживается.

Р.Мэй пишет: "Итак, контакт с клиентом установ­лен, достигнут раппорт и начинается главная часть

встречи — исповедь, стадия, на которой клиент имеет возможность "выговориться"... Когда клиент рассказал все, что у него наболело, описал свое настоящее поло­жение и "выложил все карты на стол", наступает стадия толкования" (там же. С. 79).

Следующую главу книги Р.Мэй начинает со слов: "Рассмотрим последнюю фазу консультирования — трансформацию личности, что является завершением и целью всего процесса" (там же. С. 92). Если теперь несколько структурировать за автора, сказанное им в этих небольших отрывках, мы получим четыре стадии консультативного процесса:

1) установление контакта с клиентом (раппорт);

2) исповедь; ?     3) толкование;

4) трансформация личности.

Сходного по содержанию описания стадий консуль­тирования придерживается и Г.Хэмбли:

"Первая цель любого консультирования — это уста­новление отношений доверия. Его можно описать как возникновение раппорта или взаимного чувства близо­сти... После того, как установлен раппорт путем хоро­шего выслушивания и четкой рефлексии, следующей стадией процесса консультирования является исследование... Установив отношения доверия ... и дав абоненту возможность проанализировать свои чувства и прояс­нить проблему, рассмотрев реальность и обсудив воз­можные подходы ... на следующем этапе процесса кон­сультирования мы должны подтолкнуть его предпри­нять какие-то соответствующие действия" (Хэмбли, 1992. С. 14—22).

Структурировав текст Г.Хэмбли, получаем следую­щие стадии:

1) установление отношений доверия (возникновениераппорта, чувства близости путем выслушивания ирефлексии); 2) исследование (анализ чувств и прояснение пробле­мы);

3) решение о соответствующем действии (вывод). Не умножая далее число примеров описания стадий консультативного    процесса,    представим    названные

подходы в единой таблице 6:

Таблица 6

Г.ХЭМБЛИ	Р.МЭЙ	Г.С.АБРАМОВА	В.Ю.МЕНОВЩИКОВ
Установление отношений доверия (раппорт )	Установление контакта (раппорта)	Установление контакта	Установление контакта (первичная диагностика)
Исследование	Чтение характера	Сбор информации	Исследование и осознание задачи (вторичная диагностика)
—	Исповедь и толкование результата	Осознание желаемого	Перебор гипотез
Решение (выводы)	Трансформа­ция личности	Выработка альтернативных решений	Решение
		Обобщение резюме, переход от обучения к действию	Выход из контакта

 

Таким образом, мы ограничим наше дальнейшее опи­сание консультативного процесса четырьмя стадиями.

 

5.2, Общий обзор консультативных приемов и методов

Для человека несведущего консультативная беседа мало отличается от разговора двух людей о жизни, о любви, о страдании... Однако ткань этой "беседы" со­ткана из ряда вполне определенных приемов консуль­тирования. Эти приемы выработаны практикой управ­ления (И.Атватер), психологического тренинга (М.Фор-верг, Н.Ю.Хрящева, С.И.Макшанов), телефонного консультирования (Г.Хэмбли и др.).

В 1994 г. на II Международной конференции психо­логических служб и "Телефонов доверия" нашей со­трудницей Л.Гунати были представлены техники нереф­лексивного и рефлексивного слушания (по Атватеру) в применении к работе на "Телефоне доверия". Приве­дем далее отрывок из работы Л.Гунати:

"Нерефлексивное слушание является, по существу, простейшим приемом и состоит в умении молчать, не вмешиваясь в речь собеседника. Это активный процесс, требующий внимания. В зависимости от ситуации кон­сультант может выразить понимание, одобрение и под­держку короткими фразами или междометиями. Подчас нерефлексивное   слушание   становится   единственной возможностью   поддержания   беседы,   поскольку   або­нент   (клиент)   бывает  настолько  возбужден,  что   его мало интересует наше мнение, он хочет, чтобы его кто-то выслушал. "Да!", "Это как?", "Понимаю Вас", "Конеч­но", — такие ответы приглашают абонента (клиента) высказываться свободно и непринужденно. Наше одоб­рение, интерес и понимание выражают и другие фразы: "Продолжайте, это интересно", "Вы чем-то встревоже­ны?",  "Что-то случилось?", "У Вас грустный голос", "Приятно слышать", "Можно подробнее об этом?" и т.д. С другой стороны, есть фразы, которые, напротив, яв­ляются помехой в общении:  "Кто Вам такое сказал?", "Это почему же?", "Ну, не может быть, чтобы так уж плохо!", "Давайте быстрее", "Говорите, я слушаю" и т.п. Нерефлексивное слушание больше всего подходит к   напряженным   ситуациям.   Люди,   переживающие эмоциональный кризис, часто ищут в нас  "резонато­ра", а не советчика. Тем не менее   этого приема бы­вает недостаточно, когда абонент (клиент) стремится получить руководство к действию, когда у него нет желания говорить, когда он боится быть непонятым, отвергнутым.  В  этих  случаях используются другие приемы.

Рефлексивное слушание является объективной обрат­ной связью для говорящего и служит критерием точно­сти  восприятия  услышанного.   Этот  прием  помогает абоненту (клиенту) наиболее полно выразить свои чув­ства. Уметь слушать рефлексивно — значит расшиф­ровывать смысл сообщений, выяснять их реальное зна­чение. Множество слов в русском языке имеет несколь­ко    значений,    поэтому    важно    правильно    понять говорящего, понять то, что он хочет сообщить. Мно­гие абоненты (клиенты) испытывают трудности в от­крытом самовыражении, они часто "пробуют воду" пе­ред тем как погрузиться в темы с большим эмоциональ­ным  зарядом.  Чем  меньше уверенности в  себе,  тем больше ходит человек вокруг да около, пока не перей­дет к главному.

Теперь кратко коснемся приемов рефлексивного слушания, которыми должен обязательно владеть

консультант.

Выяснение. Это обращение к говорящему за уточнени­ями: "Пожалуйста, объясните это", "В этом ли состоит проблема, как Вы ее понимаете?", "Не повторите ли Вы еще раз?", "Я не понял, что Вы имеете в виду" и др.

Перефразирование. Состоит в том, что консультант выражает мысль абонента (клиента) другими словами. Цель перефразирования — самому сформулировать со­общение говорящего для проверки его точности. Фраза консультанта в этом случае может начинаться со следу­ющих слов: "Как я понял Вас...", "Если я правильно пони­маю, Вы говорите...", "По Вашему мнению...", "Вы думае­те...", "Вы можете поправить меня, если я ошибаюсь, я понял...", "Другими словами, Вы считаете..." и др. При пе­рефразировании нас должна интересовать мысль или идея, а не установка собеседника или его чувства. Нужно уметь выразить чужую мысль своими словами, так как букваль­ное повторение может обидеть абонента (клиента) и тем самым послужить помехой в общении.

Отражение. Отражая чувства, мы показываем, что понимаем состояние говорящего, а также помогаем ему осознать его эмоциональное состояние. Вступительные фразы могут быть такими: "Мне кажется, что Вы чувст­вуете...", "Вероятно, Вы чувствуете...", "Не чувствуете ли Вы себя несколько..." и др. Иногда следует учитывать интенсивность чувств: "Вы несколько (очень, немного) расстроены".

Резюмирование. Применяется в продолжительных беседах, с целью привести фрагменты разговора в смысловое единство. Резюмировать — значит подыто­жить основные идеи и чувства говорящего. Это можно сделать с помощью следующих фраз: "Как я понимаю, Вашей основной идеей является...", "Если теперь поды­тожить сказанное Вами...", "То, что Вы в данный мо­мент сказали, может означать..." и т.д. Резюмировать уместно в ситуациях, возникающих при обсуждении разногласий, урегулировании конфликтов и решении проблем" (Гунати, 1995. С. 63—65).

В социально-психологическом тренинге, различные направления которого успешно развиваются в нашей стране, применимы следующие приемы активного слу­шания:

— Уточнение. Слушающий просит дополнительного разъяснения, чтобы более точно понять намерения и интересы партнера.

— Пересказ того, что сказал собеседник, своими сло­вами; в начале беседы более полно, далее — выделяя и сохраняя то, что показалось слушающему главным. В случае неправильного или неточного понимания со стороны говорящего возможны коррекция и дополне­ния. После особенно длинной реплики собеседника уместно подведение итогов.

— Дальнейшее развитие мыслей собеседника, но толь­ко в рамках высказанного собеседником смысла. В про­тивном случае это переходит в игнорирование.

— Сообщение о восприятии партнера. Сообщение партнеру, как консультант воспринимает его в данной ситуации, какое впечатление он производит. Например: "Видимо, эта тема Вас очень волнует"; "Мне кажется, Вы чем-то обрадованы".

— Сообщение о восприятии самого себя. Консультант сообщает партнеру о своем состоянии в данной ситуа­ции. Например: "Мне было очень приятно услышать это"; "Меня беспокоит, что мы с Вами..."

— Замечания о ходе беседы. Например: "Пора при­ступать к предмету разговора"; "Я думаю, мы с Вами нашли решение проблемы" и т.д. (Хрящвва, Макшанов, 1993).

За свою сорокалетнюю историю телефонное кон­сультирование также успело выработать ряд "техничес­ких" приемов, применимых в общении с клиентами:

— способствующее высказывание. "Взгляд", слово или "жест", которые говорят абоненту (клиенту): "Я с Вами", "Все нормально, Вы можете говорить все, что Вы хотите". Например: "Ага; Продолжайте; Конечно; Да..." (Заметь­те: улыбку можно почувствовать по телефону);

— отражение содержания. Консультант повторяет своими словами то, что сказал абонент (клиент), напри­мер: "Ваш муж уделяет очень мало внимания Вам и Ва­шим детям";

— отражение чувств. Определить, что абонент (кли­ент) чувствует и отразить это для него, например: "... и это заставляет Вас печалиться и негодовать";

— уточнение содержания. Консультант просит допол­нительной информации для дальнейшего прояснения проблемы. Например: "Вы сказали, что она скучала о Вас. Я не совсем понял, что Вы имели в виду";

— уточнение чувств. Предложить абоненту (клиен­ту) назвать свои чувства, определить и выразить их. Например: "Вы сказали, что Вы были расстроены. Могли бы Вы подробно описать, что Вы имели в виду";

— подведение итогов содержания. Подвести итог тому, что услышал от абонента (клиента), и предло­жить клиенту оценить его. Например: "Одна неприят­ность следовала за другой и это было последней соло­минкой";

— подведение итогов чувствам. Подвести итог вы­ражению чувств, чтобы абонент (клиент) их подтвер­дил или скорректировал. Например: "Сначала Вы чувствовали печаль, затем она сменилась гневом и возмущением";

— суждение. Консультант говорит морализирующим или судящим тоном, порицает или одобряет. Например: "Вам не следовало (или следовало) это делать";

— интерпретация. Консультант придает высказыва­нию абонента (клиента) значение, которое последний мог осознать или нет. Например: "Я понял так, что Вы вымещаете свой гнев на муже, на своем ребенке";

— столкновение с внутренней реальностью. Предста­вить абоненту (клиенту) его внутренний мир глазами консультанта. Например: "Вы чувствуете внутреннее недовольство";

— столкновение с внешней реальностью. Предста­вить абоненту (клиенту) реальность внешней ситуации такой, как ее видит консультант. Например: "Для Вас обоих будет важно посоветоваться с консультантом"; "Номер телефона центра охраны брака такой-то" (Хэмбли, 1992. С. 20—21).

Не остается сомнений в том, что названные прие­мы, используемые в различных направлениях пси­хологической практики, во многом совпадают по со­держанию.

Многие из них применимы на разных стадиях кон­сультативного процесса. Однако частота их примене­ния на каждом этапе консультирования различна.

Таблица 7 иллюстрирует употребление разных при­емов на отдельных стадиях консультативного процесса.

Прием — это инструмент, без которого любой кон­сультант, будь он "ремесленник" или "художник", ра­ботать просто не может. Однако не все консультирова­ние сводится к мастерскому оперированию вышеназван­ными техниками.

Попытаемся теперь рассмотреть каждую из стадий консультирования более подробно.

Таблица 7

СТАДИЯ	КОНСУЛЬТАТИВНЫЕ ПРИЕМЫ
1 . Установление контакта	Уточнение, перефразирование (пере­сказ)
2. Сбор информации и осозна­ние желаемого результата (по­иск "задачи")	Выслушивание (нерефлексивное слу­шание), уточнение, перефразирова­ние (пересказ), отражение чувств, резюмирование
3. Перебор гипотез, решающих "задачу" и выработка альтер­нативных решений	Дальнейшее развитие мыслей, ин­терпретация, информирование
4. Обобщение результатов взаимодействия с клиентом (решение "задачи") и выход из контакта	Резюмирование

 

5.3. Стадия установления контакта

Как ни парадоксально это может звучать, но кон­сультирование и психотерапия начинаются, как пра­вило, еще до встречи консультанта и клиента. Все на­чинается с получения клиентом какой-либо информа­ции о консультативном центре или конкретном консультанте. Более того, можно говорить о том, что процесс консультирования предопределен интраконцепцией клиента ("мифом о помощи"). Уже от того, как называется центр — "Белая магия", "Эскулап" или как-то иначе — во многом будет зависеть состав клиентов, их ориентации и другие составляющие кон­сультативного процесса.

В целом же вопросы имиджа центра и имиджа от­дельных психологов настолько сложны и объемны, что им стоит посвятить отдельную работу. Здесь же мы ограничимся лишь примерным перечислением вне­шних факторов, влияющих на консультативный про­цесс (не рассматривая внутренние — личные факторы, касающиеся и клиента, и консультанта). Итак, факто­ры внешние:

— представление центра (консультанта) средствами массовой информации;

— информация, распространяемая бывшими клиен­тами центра;

— порядок записи на консультацию (люди, ведущие запись, их социально-психологические характеристики, уровень умений активного слушания и т.п.);

— местоположение центра, вид здания, внутреннее расположение консультативных кабинетов, окраска стен, наличие удобной мебели и т.п.;

— можно говорить и о иных внешних факторах бо­лее высокого порядка, таких как время года, географи­ческое местоположение.

Перейдем теперь непосредственно к началу консуль­тативного процесса, точнее к началу очной встречи клиента и консультанта.

Нет сомнения в том, что первым моментом установ­ления контакта является контакт визуальный. Глядя другому человеку прямо в глаза, вы как бы устанавли­ваете связь с ним.

После кратковременного визуального контакта, как правило, следует приветствие. Если клиент произносит его первым, вероятно, стоит присоединиться к избран­ной им форме приветствия. В противном случае скорее следует ограничиться нейтральным: «Здравствуйте, про­ходите, пожалуйста...»— вместо, скажем, «Добрый день ,как я рад вас видеть.,.». Ибо в ответ вполне можно по­лучить что-нибудь вреде: «А для меня это самый несча­стный день в моей жизни и радости я никакой не испы­тываю...»

Установление контакта представляет собой и ситу­ацию пространственной организации заимодействия. Г.С.Абрамова пишет: «Для консультирования необхо­димо иметь отдельный кабинет или искусственно ограни­ченное пространство. Оптимальный вариант простран­ственного расположения — два одинаковых кресла, раз­деленные журнальным столиком (1,5 м друг от друга), при неярком освещении» (Абрамова, 1995. С. 153).

Представляется важным и то, насколько столик пе­рекрывает фигуры говорящих. Мы считаем более удоб­ным боковое расположение стола, который в данном случае не может быть барьером, отделяющим беседу­ющих друг от друга. При невозможности такого рас­положения мебели (например, при малом объеме поме­щения) предпочтительно оставить только два сидячих места для клиента и консультанта, не загромождая пространство.

Неплохо, если клиент представляется первым. В этом случае он сам задает тон взаимодействия, определяет свою позицию. «Меня зовут Иван Иванович» или «На­зывайте меня Леночка» — фразы, достаточно ясно реп­резентирующие то, к какой позиции подводит клиент консультанта. Иногда полезно спросить клиента, как бы он хотел называть консультанта.

Если клиент молчит (растерялся, смутился), психо­лог представляется сам. И вполне может помочь кли­енту вступительной фразой: «Слушаю Вас» или «Что привело Вас ко мне?».

Употребление других фраз, например: «Что Вас беспокоит?», «Что с Вами произошло?» — носит оце­ночный характер. Еще более нежелательным являет­ся применение научной терминологии: «Что Вы хотите скорректировать?», «У вас психологическая про­блема?».

Принцип адекватности словаря психолога-консуль­танта должен распространяться на все стадии консуль­тирования. Играет роль и темп ведения диалога, тон голоса.

Консультанту следует обратить внимание на соб­ственную мимику, жестикуляцию (о соответствующих невербальных проявлениях клиента мы поговорим чуть позже).

Прежде всего невербальное поведение консультан­та должно быть конгруэнтно (соответственно) ситуа­ции консультирования. Неуместная улыбка или, на­против, отстраненность, полная неэмоциональность могут разрушить консультативную ситуацию, фор­мирование «рабочего альянса» еще быстрее, чем не­удачная фраза.

Известно, что ряд жестов воспринимается другими людьми как жесты открытые, показывающие положи­тельное отношение к собеседнику (открытое тело; ла­дони, обращенные вверх), другие же — как выражаю­щие защиту или отрицательное отношение к партнеру по диалогу (например, перекрещенные на груди руки; голова, лежащая на ладони, что показывает полное от­сутствие интереса и т.п.) (Пиз, 1992).

В работах по нейролингвистическому программиро­ванию много внимания уделяется подстройке, в том числе присоединению к жестам клиента, позе тела, ин­тонации голоса и т.д. Однако следует заметить, что искусственное копирование жестов, позы партнера по диалогу может разрушить диалог.

Способствует контакту (и в конечном итоге установ­лению «рабочего альянса») и эмпатия.

Интересно, что в работах современных американс­ких психологов рабочий альянс (также называемый ра­бочими отношениями или терапевтическим альянсом)

определяется как чувство того, что оба участника про­цесса помощи работают один для другого, и что они могут и будут продуктивно двигаться по направлению к разделяемой обоими цели. Следовательно рабочий аль­янс на ранней фазе консультирования должен включатьтри компонента:      

1)      общая цель;

2)    единые задачи

3)      развитие личной связи (bond) между клиентом и консультантом.

Для оценки этих компонентов предлагается специ­альный опросник WAI (Woking Alliace Inventory), вклю­чающий два набора по 30 вопросов для клиента и кон­сультанта (Kokotovie, Terence, 1990. P. 16—22).

Другая сторона, на которую следует обратить самое пристальное внимание на первой стадии консультиро­вания, — это первичная психодиагностика, то, что Р.Мэй называет «чтение характера». Он пишет: «Отли­чительной чертой консультанта является его особая чувствительность по отношению к людям, их надеждам, страхам и личностным напряжениям. Эта способность позволяет ему улавливать малейшие проявления харак­тера, такие как интонация, поза, выражение лица, даже одежда и, на первый взгляд, случайные движения тела» (Мэй, 1994. С. 66—78).

Р.Мэй, безусловно, прав. Уже на первой стадии кон­сультирования, только завязывая контакт с клиентом, консультант, будучи внимательным, может получить массу ценной информации о личности клиента, его мо­тивации и т.п. Не пересказывая далее то, что уже ска­зано по этому поводу другими авторами, отсылаем чи­тателя к соответствующей литературе (Гринсон, 1994.

С. 72—84).

В заключение следует отметить, что достаточно часто то, что заявлено клиентом вербально в самом начале консультации, может ясно сказать, зачем клиент к вам пришел. В качестве примера приведем не­сколько высказываний наших клиенток: «Я знаю, Вы мне все равно не поможете...»; «Я пришла только рас­сказать кому-нибудь...»; «Я хочу разобраться в том, что происходит...». Эти фразы достаточно ясно говорят об ориентации клиента и во многом предопределяют, как будет протекать консультативный процесс на следую­щих стадиях.

5.4.   Стадия сбора информации и осознания желаемого результата

Вторая стадия, условно называемая нами «Исследо­вание и осознание проблемы», делится на два относи­тельно самостоятельных процесса, сходных с тем, что Р.Мэй называет «исповедь и толкование», а Г.Хэмбли — «выслушивание и рефлексия».

Действительно, сердцевину первой фазы второй стадии составляет «исповедь» клиента — спонтанный рассказ о том, что привело его в психологическую консультацию, какие люди вызвали у него чувства, приведшие к ситуации психологического тупика, не­обходимость посторонней оценки, сочувствия, под­держки или совета...

По мнению В.В.Столина, спонтанно высказанные жалобы клиента могут быть структурированы следую­щим образом:

I. Локус жалобы, который делится на:

— субъектный (на кого жалуется),

— объектный (на что жалуется). По субъектному локусу встречаются пять основных видов жалоб (или их комбинаций):

а) на ребенка (его поведение, развитие, здоровье...);

б) на семейную ситуацию в целом (в семье «все пло­хо», «все не так»);

в) на супруга (его поведение, особенности) и супружес­кие отношения («нет взаимопонимания, любви» и т.д.);

г) на самого себя (свой характер, способности, осо­бенности и т.д.);

д) на третьих лиц, в том числе на проживающих в се­мье или вне семьи бабушек и дедушек.

По объектному локусу можно выделить следующие

виды жалоб:

а) на нарушение психосоматического здоровья или поведения (энурез, страхи, навязчивости);

б) на ролевое поведение (несоответствие полу, возрасту, статусу) мужа, жены, детей, тещи, свекро­ви и т.п.;

в) на поведение с точки зрения соответствия психи­ческим нормам (например, нормам умственного разви­тия ребенка);

г) на индивидуальные психические особенности (сверхактивность, медлительность, «безволие» и т.п. ре­бенка; отсутствие эмоциональности, решительности и

т.п. супруга);

д) на психологическую ситуацию (потеря контакта,

близости, понимания);

е) на объективные обстоятельства (трудности с жи­льем, работой, временем, разлука и т.д.) (Стопин, Бо-далев, 1989. С. 43).

Самодиагноз — это собственное объяснение кли­ентом природы того или иного нарушения в семейной жизни, основанное на его представлениях о самом себе, о семье и человеческих взаимоотношениях. Часто са­модиагноз выражает отношение клиента к расстройству или его предполагаемому носителю. Самые распрост­раненные самодиагнозы:

а) «Злая воля» — негативные намерения лица, выс­тупающего причиной нарушений, или (как вариант) ука­зание на непонимание этим лицом каких-либо истин, правил и нежелание понять их;

б) «Психическая аномалия» — отнесение лица, о ко­тором идет речь, к психически больным;

в) «Органический дефект» — квалификация лица, о котором идет речь, как врожденно неполноценного;

г) «Генетическая запрограммированность» — объяс­нение тех или иных поведенческих проявлений влияни­ем негативной наследственности (применительно к ре­бенку, как правило, наследственности со стороны раз­веденного супруга или супруга, с которым клиент в конфликтных отношениях; применительно к супругу — со стороны родных, с которыми конфликтные взаимо­отношения);

д) «Индивидуальное своеобразие» — понимание тех или иных поведенческих особенностей как проявление устойчивых, сложившихся личностных черт (а не конк­ретных мотивов в ситуации);

е) «Собственные неверные действия» — оценка соб­ственного настоящего или прошлого поведения (в т.ч. как воспитателя, супруга);

ж) «Собственная личностная недостаточность» — тревожность, неуверенность, пассивность и т.п., и как следствие — неправильное поведение;

з) «Влияние третьих лиц» — родителей, супруга, ба­бушек, дедушек, учителей, как актуальное, так и имев­шее место в прошлом;

и) «Неблагоприятная ситуация» — развод, школьный конфликт, испуг для ребенка; перегрузка, болезнь и пр. — для себя или супруга;

к) «Направление» («Меня к Вам направили...» и да­лее называется официальный орган, директор школы или иной руководитель).

III. Проблема — это указание на то, что клиент хо­тел бы, но не может изменить.

Теми же авторами называются следующие наиболее распространенные проблемы:

1) Неуверен, хочу быть уверенным (в решении, оцен­ке и т.д.).

2) Не умею, хочу научиться (влиять, внушать, гасить конфликты, заставлять, терпеть и т.п.).

3) Не понимаю, хочу понять (ребенка, его поведение; супруга, его родителей и т.д.).

4) Не знаю, что делать, хочу знать (прощать, наказы­вать, лечить, уйти и т.п.).

5) Не имею, хочу иметь (волю, мужество, терпение, способности и т.п.).

6) Знаю, как надо, но не могу сделать, нужны допол­нительные стимулы.

7) Не справляюсь сам, хочу изменить ситуацию.

Кроме того, возможны и глобальные формулировки: «Все плохо, что делать, как жить дальше?» (Стопин, Бодалев, 1989. С. 44—46).

Необходимо различать проблему клиента и объектный локус жалобы, формулируемый в виде проблемы лица, о котором идет речь. Если речь идет о том, что муж, жена или ребенок не понимают, не умеют и т.п., это не означа­ет, что клиент хочет что-то понять, узнать и т.п.

IV. Запрос — конкретизация формы помощи, ожида­емой клиентом от консультации. Обычно проблема и запрос по смыслу связаны. Например, если клиент фор­мулирует проблему: «Не умею, хочу научиться», то зап­рос скорее всего будет «научите». Однако запрос мо­жет быть и та же проблемы.

Можно выделить следующие виды запросов:

1) Просьба об эмоциональной и моральной поддержке («Я прав, не правда ли?», «Я — хороший человек, не прав­да ли?», «Мое решение правильно, не правда ли?»).

2) Просьба о содействии в анализе («Я не уверен, что правильно понимаю эту ситуацию, не поможете ли мне разобраться?»).

3) Просьба об информации («Что известно об этом?»).

4) Просьба об обучении навыкам («У меня это не по­лучается, научите»).

5) Просьба о помощи в выработке позиции («Что де­лать, если он мне изменяет?», «Можно ли наказывать за это моего ребенка?»).

6) Просьба в оказании влияния на члена семьи или в изменении его в интересах лица, о котором идет речь («Помогите ему избавиться от этих страхов», «Помоги­те ему научиться общаться с ребятами»).

7) Просьба об оказании влияния на члена семьи в ин­тересах клиента («Сделайте его более послушным», «По­могите мне переломить его злую волю», «Заставьте его больше любить и уважать меня»).

Спонтанно излагаемая жалоба имеет определенный сюжет, то есть последовательность изложения жизнен­ных коллизий (Сталин, Бодалев, 1989. С. 45—46).

Явное и скрытое содержание жалобы может анали­зироваться по одним и тем же вышеописанным пара­метрам. Иногда скрытого содержания в жалобе нет. Когда оно есть, то оно не совпадает с явным. Несов­падение может быть по локусу. Например, локус жа­лобы — ребенок и его поведение, а скрытое содержа­ние — позиция и поведение отца, не принимающего достаточно активного участия в воспитании.

Рассогласование может быть и по самодиагнозу: в тексте звучит объяснение нарушений собственными не­верными действиями, а скрытое содержание, передава­емое интонацией, мимикой, пантомимикой, жестами, указывает на другие причины (например, на вмеша­тельство третьих лиц, которые и обусловили эти невер­ные действия).

Несовпадение может касаться проблемы. Например, открыто заявляется: «Не знаю, хочу знать». При этом скрытое содержание: «Не умею, хочу уметь».

И наконец, расхождение наблюдается при анализе запроса: явное содержание запроса — просьба о помо­щи: «Что делать, если он мне изменяет?», а скрытое — просьба об оказании влияния в собственных интересах: «Помогите мне его удержать».

Следует отметить, что скрытое содержание — не бессознательное вытеснение, а лишь недоговоренное содержание.

Тактически правильно уже при первой встрече делать попытки перевести скрытое содержание в явное (соот­ветственно формулируя вопросы). Как правило, реакция клиентов в этом случае положительная.

В отличие от скрытого содержания подтекст жалобы может быть неосознанным или вытесненным, поэтому его выявление перед клиентом при первой встрече мо­жет нарушить контакт.

Со стороны консультанта первую фазу составляет прежде всего выслушивание (слушание) — вниматель­ное, эмпатическое, принимающее...

При этом умение держать паузу является одним из основных умений консультанта наряду с рядом других умений (например, говорить вовремя и то, что следует сказать именно в данный момент и т.п.).

Выслушивание может занимать совершенно разные промежутки времени (в среднем от 10—15 минут до 1

часа).

Естественно, что на протяжении, скажем, часа кон­сультант вряд ли удержит полное молчание, да этого и не следует делать. Гораздо более уместны периодичес­кие «способствующие высказывания»: «Да ..., конечно, я понимаю ..., угу ..., хм (поддакивания)».

Роль «способствующих высказываний» часто играет и невербальное поведение консультанта: уместный ки­вок головой, улыбка или сочувствие, выражаемое гла­зами, мимикой, наклон тела вперед, присоединение к некоторым движениям.

На второй стадии консультирования используются и такие технические приемы как уточнение («Вы имели в виду, что ...») и пересказ («Если я вас правильно понял, ваш муж ...»), то есть от нерефлексивного слушания консультант время от времени должен переходить к слушанию рефлексивному — отражать содержание услышанного и чувства клиента (например, «Вы огор­чены тем, что ...»). Вторая фаза второй стадии консультирования может быть очень короткой, если клиент в процессе «испове­ди» сам выделяет проблемную ситуацию, четко форму­лирует запрос к консультанту, а у последнего данные высказывания не вызывают никаких сомнений. Другими словами, консультант уверен в адекватности ориентации клиента, в правильном понимании им сути происходя­щего, и ему остается только резюмировать сказанное или предоставить это клиенту.

Однако столь легкий, идеальный путь к окончанию второй стадии консультирования — явление не столь частое.

Даже если клиент адекватно настроен на решение ситуации и не нуждается в более глубокой психотера­пии (из-за изменений в развитии личности, либо нега­тивных эмоциональных реакций и других явлений, дела­ющих невозможным гладкое протекание консультатив­ного процесса), он может не осознавать ряда ошибок в предъявляемой им модели проблемной ситуации.

Дж.Гриндер и Р.Бэндлер описывают ряд механиз­мов, влияющих на процессы языкового моделирования у людей: генерализацию, опущение и искажение. Про­ще говоря, любой текст (сообщение), предъявляемый клиентом консультанту, обычно имеет ряд «дефектов», является неправильным в психотерапевтическом отно­шении.

Опущение — первый из «дефектов», о которых идет речь. Например, если клиент говорит консультанту: «Я боюсь», — он опускает часть сообщения. По Гриндеру и Бэндлеру, он опускает часть своего собственного опыта (мира).

В данном примере полный вариант мог бы быть следующим: «Я боюсь людей» или «Я боюсь пау­ков» и т.д.

Сравните еще ряд предложений, приведенных в таб­лице 8:

Таблица 8

ПРЕДЛОЖЕНИЕ   С ОПУЩЕНИЕМ	ПРЕДЛОЖЕНИЕ БЕЗ   ОПУЩЕНИЯ
Он всегда разговаривает так, будто сердится	Он всегда разговаривает со мной, будто сердится
Мне  трудно  рассказывать	Мне  трудно  рассказывать вам о своих надеждах измениться
Я не люблю непонятных людей	Я не люблю людей, которые непонятны мне в своих желаниях

 

Консультанты и психотерапевты должны уметь за­мечать случаи, когда опущение имеет место, и помо­гать клиенту в восстановлении опущенного материала. Для восстановления опущенного материала служат конкретные вопросы (уточнения). Например, если мы возьмем последнее предложение из приводимой табли­цы: «Я не люблю непонятных людей». Вопросами к нему будут: «Непонятных в чем?» (Непонятных кому? Для кого?).

С особыми случаями опущений мы рекомендуем оз­накомиться в соответствующей литературе (Бэндлер, Гриндер, 1993. С. 59).

Генерализация — другой процесс, который может обеднять модель клиента из-за утраты деталей исход­ного опыта. Например, конкретный болезненный опыт: «Жена меня не любит», — обобщается до представле­ния, — «Женщины меня не любят».

Средством установления связи между обобщенной моделью и опытом также служат специальные вопро­сы. В данном примере: «Какие именно женщины?», «О ком конкретно Вы говорите?».

Искажение — последний процесс, затрудняющий яс­ное представление проблемной ситуации как для кли­ента, так и для консультанта. Примером отражения процесса искажения в языке служат пресуппозиции. На­пример, когда клиентка заявляет: «Боюсь, что мой сын становится таким же лентяем, как и мой муж», — кон­сультант должен принять в качестве истинной ситуа­цию, выраженную иным предложением: «Мой муж — лентяй» (в данном примере первое предложение являет­ся более поверхностной структурой, а второе — его пре­суппозицией).

В консультативной ситуации консультант, определив пресуппозицию, может предъявить ее клиентке, обра­тившись к ней с вопросом: «Каким образом Ваш муж проявляет свою лень?».

Для более глубокого ознакомления с «дефектами», обедняющими языковую модель клиента, мы рекомен­дуем уже упоминавшуюся работу Р.Бендлера и Дж.Гриндера (1993).

Наконец, когда проблема и запрос сформулированы однозначно, наступает момент перехода к третьей ста­дии консультативного процесса — перебору вариантов решения проблемной ситуации.

5.5.   Перебор гипотез (выработка альтернативных решений)

На третьей стадии консультирования осуществляет­ся перебор гипотетических решений, сформулирован­ных на предыдущем этапе проблемной ситуации. В ходе перебора гипотез происходит их оценка, сравнение аль­тернативных решений. Возникает и ряд особых фено­менов, препятствующих окончательному принятию ре­шения.

Обсуждая с клиентом разные варианты решения про­блемы, психолог-консультант должен постоянно по­мнить о том, что «правильное» для него решение не обязательно является таковым для клиента (Абрамова, 1995. С. 161).

Если вопрос профессиональной позиции консультан­та хоть как-то освещен в отечественной и зарубежной литературе, то конкретные технологии работы с клиен­том над перебором и оценкой гипотез представлены слабо.

Итак, каким образом выдвигаются и перебираются гипотезы?

Решение (в психологии) — формирование мыслитель­ных операций, снижающих исходную неопределенность проблемной ситуации. В процессе решения выделяют стадии поиска, принятия и реализации решения.

Типичная структура поведения человека в ходе реше­ния — разделение исходной проблемы на множество бо­лее простых промежуточных задач соответственно пла­ну решения (Психология: Словарь, 1990. С. 343—344).

Разберем этап выдвижения и перебора гипотез на примере из нашей консультативной практики:

Клиентка А. Девушка, 20 лет. Формулирует проблем­ную ситуацию следующим образом: «Мы расстались, хочу с ним встретиться, но не могу».

Первоначальных альтернативных гипотез здесь две: 1) встретиться; 2) не встречаться. Причем альтернати­ва возможна в том случае, если после второй стадии консультирования не возникает инсайт-решения типа: «Я все поняла, мне нужно с ним встретиться, расска­зать ему о своих чувствах ...» и т.п.

Выдвижение гипотез требуется тогда, когда клиент говорит: «Не знаю, что делать ... Не представляю ... Не могу решиться ...». В таком случае консультант, под­ведя итог (резюме), обобщив сказанное клиентом (на­пример: «Насколько я понял, Вы хотите возобновить отношения с ним, но не знаете (сомневаетесь), стоит ли это делать?»), может задать вопрос: «А что будет, если Вы встретитесь с ним? А если не встретитесь?».

В том случае, если первоначальные варианты реше­ния проблемной ситуации не столь очевидны, можно предложить клиенту назвать возможные для него пути решения ситуации. Другой пример: клиентка Б. Жен­щина, 40 лет. Не устраивают взаимоотношения с мужем — груб, употребляет алкоголь, подозревается в супру­жеской неверности. Б. заявляет: «Хочу прекратить та­кую жизнь».

В данном случае закономерен вопрос: «Как Вы мо­жете это сделать?».

И клиентка начинает размышлять вслух, выдвигая возможные гипотетические варианты решения ситуа­ции: развод; лечение мужа от алкоголизма; приглаше­ние его на консультацию к психологу, чтобы тот научил его общаться с женой и т.п.

Некоторые проблемные ситуации имеют не одно ка­кое-либо решение, а целую программу взаимосвязан­ных действий. Следует также учесть, что первичные ги­потезы часто могут иметь продолжение в виде подгипотез (гипотез второго уровня).

Гипотезы как первого, так второго уровня оценива­ются клиентом с точки зрения приемлемости для него.

Происходит выбор варианта решения, удовлетворя­ющего по большинству параметров. Однако следует за­метить, что такой алгоритмизированный, простейший путь решения проблемной ситуации распространяется далеко не на все случаи консультирования. Достаточ­но типичен иной вариант развития событий, при кото­ром клиент заявляет: «Нет, не могу ни на что решить­ся» или «Все равно это ни к чему не приведет» и т.п.

От клиента с игровой ориентацией на данной фазе консультирования можно услышать резюме типа: «Я так и знала, вы мне не помогли» или «Я и без вас все это знал». От субъектов же с рентной ориентацией: «Дайте конкретный совет, ведь Вы же психолог».

Если события развиваются по одному из этих вари­антов, психолог-консультант вынужден прибегнуть к ряду специальных техник, во многом приближающих консультирование к психотерапии, и делающих, соб­ственно, консультирование начальным, «облегченным» этапом последней. Речь идет о том, что неоднократно цитируемые нами авторы называют «конфронтация» (Г.Хэмбли), или «трансформация личности» (Р.Мэй). Хотя, естественно, последний термин куда более широк.

Доктор Д.О.Вильяме, основавший «Центр Линий жизни в Окленде», определяет конфронтацию: «Я — язык заботы», — имея в виду, что консультант прини­мает полную ответственность за утверждение или за­мечание, которое используется, чтобы прояснить ситу­ацию и помочь.

Г.Хэмбли считает, что конфронтация может быть выражена на двух основных уровнях:

— конфронтация с внутренней реальностью состоит в фиксировании и осознании консультантом смысла высказываний абонента, который может и не выражать­ся словами как таковыми (например, «В то время как Вы говорите, что Вам безразлично, уйдет он или нет, мне кажется, что Вы не сознаете, какую боль причи­нит Вам его возможный уход»);

— конфронтация с внешней реальностью — это выра­жение консультантом своего понимания фактов, изложен­ных клиентом (например, «Я испытываю неловкость из-за того, что Вы сейчас сказали») (Хэмбли, 1992. С. 27).

То, что мешает клиенту принять решение, может ин­терпретироваться в терминах психоанализа как сопро­тивление.

Кстати, в психоанализе существует и термин «конфронтация», означающий демонстрацию сопро­тивления.

Так, например, Р.Гринсон описывает одну леди, ко­торая сначала на несколько минут опоздала на сеанс, затем замолчала, а после этого заявила, что она забы­ла сновидение, которое должно было стать предметом анализа. Поняв, что леди «сопротивляется», психоаналитик «конфронтирует» ее с внешней реальностью: «Ка­жется, вы избегаете чего-то. Вы немного опоздали, за­тем молчали, а теперь Вы говорите, что забыли свое сновидение» (Гринсон, 1994. С. 126).

Разберем варианты «конфронтационных» стратегий по отношению к клиентам с тремя основными ориентациями.

1.      Деловая ориентация.

Причиной непринятия решения, вероятнее всего, яв­ляется принадлежность к психастеническому, астено-невротическому типам личности (характера), для кото­рых, как известно, характерна нерешительность, неуве­ренность в себе и т.п.

Основные усилия консультанта в данном случае должны быть направлены на психологическую под­держку клиента, внушение веры в себя, уверенности в своих силах.

2.      Рентная ориентация.

Причиной непринятия решения являются неадекват­ные самооценка и оценка консультативной ситуации. Возможна акцентуация по паранойяльному, гипертимному типам. Следовательно, необходимо конфронтировать клиента с внутренней и внешней реальностью.

3.      Игровая ориентация.

Решение не принимается, так как для клиентов ха­рактерно нахождение «вторичной выгоды» в проблем­ной ситуации, а также выбор путей «наименьшего со­противления». Вероятна акцентуация по истероидному (демонстративному) типу.

Примеры возможных конфронтирующих фраз, пред­лагаемых клиентам разных ориентации, представим в таблице 9.

В том случае, если «конфронтация» на третьей ста­дии консультирования оказывается неуспешной, необ­ходим переход от консультативной тактики к психоте­рапевтической.

Таблица 9

ОРИЕНТАЦИЯ КЛИЕНТА	ВЫСКАЗЫВАНИЕ КЛИЕНТА	КОНФРОНТИРУЮЩЕЕ ВЫСКАЗЫВАНИЕ КОНСУЛЬТАНТА
Деловая	«Не могу решиться, выбрать...»	«А что Вам мешает принять решение? ... Может быть, Вам не хва­тает уверенности в себе?»
Рентная	«Дайте конкретный совет, ведь Вы же психолог»	«Я уже давал Вам совет, но Вам, видимо, необходима опора на собственное решение...»
Игровая	«Я так и знала. Вы мне не помогли»	«Да, я Вам не помог... Вы можете помочь себе только сами»

 

 

5.6. Обобщение результатов взаимодействия с клиентом и выход из контакта

При благоприятном течении консультативного про­цесса психолог-консультант и клиент переходят к чет­вертой, заключительной стадии консультирования.

На этой стадии происходит обобщение консуль­тантом результатов взаимодействия с клиентом по поводу проблемы, намечается переход от обсуждения к действию. Важным также является выход из контак­та с клиентом. Как показывает опыт, полный кон­сультативный цикл может пройти и в течение одной встречи консультанта и клиента (в течение одного те­лефонного разговора или при обмене парой писем при переписке, если речь идет о дистантном консуль­тировании).

Время одного консультативного цикла различно. Так, например, продолжительность консультативной беседы может колебаться (по данным пермского «Теле­фона доверия») от 5 минут до 6 часов.

В среднем оптимальным временем одной консульта­ции можно считать 1—1,5 часа. Как правило, за это вре­мя консультирование проходит все 4 стадии. Хотя иног­да возможны и повторные консультации. Это происхо­дит в нескольких случаях:

а) на первой консультации были пройдены только первая и вторая стадии консультативного процесса (а то и только первая!);

б) оказалось, что клиент первоначально говорил не о тех проблемах, которые его волнуют на самом деле, и начал открываться только на второй—третьей кон­сультации;

в) стадия перебора гипотез потребовала длительных раздумий, а иногда и консультации с другими специа­листами (сексологом, невропатологом, юристом и т.п.).

Во всех этих случаях мы считаем развитие консуль­тативного процесса адекватным, но существуют и иные причины ряда повторных консультаций:

а) клиент упорно «сопротивляется»;

б) начинает «играть» с консультантом, а последний втягивается в «игру», не замечая этого (см. главу 3);

в) развивается положительный перенос (часто эро­тический). Клиент «липнет» к консультанту;

г) клиент является «пограничным» (или настоящим психотиком), а консультант питает иллюзии о том, что сможет ему помочь как адекватной личности. После­дние случаи требуют супервизорского вмешательства.

Как конкретно подвести итог консультированию?

Единого рецепта, набора стандартных фраз не су­ществует. Мы считаем, что целесообразно резюмиро­вать, то есть кратко повторить, к чему, к какому реше­нию пришел клиент. Иногда стоит сказать и несколько поддерживающих, ободряющих фраз: «Я уверен, что Вы с этим справитесь...» и т.п.

Следует заметить, что иногда эти слова могут ока­заться и лишними, «размывающими ситуацию».

Возникает еще один практический вопрос: как про­ститься с клиентом, как выйти из контакта с ним?

Некоторые американские психотерапевты, прощаясь с клиентом, дарят ему видеокассету, на которой был заснят весь сеанс психотерапии.

Но вряд ли наши консультанты могут себе это по­зволить, исходя из чисто финансовых соображений, не говоря уже о профессиональной стороне дела.

Гораздо проще сказать клиенту: «До свидания», — и проводить его до дверей кабинета, но вряд ли стоит

идти с ним дальше.

В связи с возможностью (наряду с бесплатными) платных консультаций, где клиент должен внести не­кую сумму за услуги консультанта, возникает еще одна проблема: величина гонорара и порядок оплаты.

Почему мы вспомнили об этом именно здесь, за­вершая разговор о стадиях консультирования? Бывают случаи, когда клиент платит именно в конце консуль­тации.

Что касается величины гонорара, то, на наш взгляд, это определяется следующими обстоятельствами: соци­альным положением клиента; юридической формой, по которой работает консультант; средним уровнем цен на подобные услуги в регионе и т.д.

Вручение денег консультанту и возможность клиен­та определить размеры гонорара способствует рентной ориентации и могут быть средством манипуляции.

Отчасти избежать этого можно, разведя взаимодей­ствие «клиент—консультант» и «продавец услуги—по­купатель» путем сдачи денег другому лицу — диспет­черу (кассиру).

Несколько серьезных вопросов связаны с тем, что мо­жет происходить, после того как консультирование окончено, и клиент расстался с консультантом.

1.      Возвращение к консультанту с благодарностью, подарками.

2.      Возвращение с негативными чувствами, обвинени­ями в адрес консультанта.

3.      Случайная встреча: а)клиент избегает консуль­танта, так как боится нарушить конфиденциальность ситуации; б)_снова начинает консультироваться прямо на улице и др.

4.      Получение обратной связи (например, телефон­ный звонок, письмо и т.п.).

И все же более распространенным является случай, когда клиент никаким образом не возвращается к кон­сультанту, не дает о себе знать.

Для думающего и рефлексирующего консультанта вполне закономерен вопрос «Помогла ли клиенту про­веденная консультация?». Некоторые зарубежные ав­торы указывают на то, что они просят своих клиентов позвонить им или звонят сами. Бывают и случаи спон­танной посылки клиентами открыток или писем в ад­рес консультанта, где они сообщают о том, как проте­кает их дальнейшая жизнь.

Вероятно, однозначные рекомендации консультан­ту в этом случае давать не следует. Завершая обсуж­дение процесса консультирования, заметим, что пси­холог-консультант, как и психотерапевт, должен учиться «мужеству быть несовершенным» (Мэй, 1994) и удовлетворяться надеждой, что работа его была проведена не зря.

Глава 6. ПСИХОЛОГИЧЕСКОЕ КОНСУЛЬТИРОВАНИЕ МАЛОЙ  ГРУППЫ

Закономерности индивидуального консультирова­ния, о которых шла речь до сих пор, продолжают дей­ствовать и в иной более сложной системе —консульти­ровании малой группы. Однако превращение консуль­тативной диады (клиент—консультант) в триаду (например, взрослый клиент—его ребенок—консуль­тант) или иную «фигуру» вносит свою специфику и в ряде случаев значительно усложняет консультативный процесс.

В социальной психологии под малой группой пони­мается немногочисленная по составу группа, члены ко­торой объединены общей социальной деятельностью и находятся в непосредственном личном общении, что является основой для возникновения эмоциональных отношений, групповых норм и групповых процессов.

В отечественной психологии принято, что малая группа — это группа, в которой общественные отноше­ния выступают в форме непосредственных личных кон­тактов (то есть группа здесь — звено общественной системы).

В настоящее время продолжается дискуссия о «ниж­нем» и «верхнем» пределах малой группы. В большин­стве исследований число членов малой группы колеб­лется между двумя и семью (при модальном числе 2). Широко распространено представление, что наимень­шей малой группой является «диада», но с ней соперничает другая точка зрения, полагающая, что мини­мальное число членов малой группы — три человека. Например, некоторые исследователи считают, что в диаде неразрешим конфликт, возникший по поводу де­ятельности, так как он приобретает характер чисто межличностного конфликта, а присутствие в группе третьего лица создает позицию наблюдателя (он уже не включен в конфликт).

В нашем случае под малой группой мы имеем в виду прежде всего диаду. Например, мужа и жену либо се­мью в целом.

В ситуации группового консультирования возможны несколько вариантов «проблемных малых групп»:

1.      Родитель—ребенок;

2.      Супруг—супруга;

3.      Семья в целом.

В нашей практике именно эти группы являются наи­более частыми «коллективными» клиентами психологи­ческого центра. Однако практика показывает, что об­ращаются за консультативной помощью и другие ма­лые группы (например, сослуживцы, конфликтующие на работе, поссорившиеся любовники, соседи и т.д.).

Следует заметить, что групповое консультирование пересекается с такими направлениями психологической помощи, как конфликтология, супружеская и семейная терапия (семейное консультирование).

Направления эти являются столь сложными и об­ширными, что наша работа никак не может претендо­вать на их полное описание. Ограничимся поэтому только наиболее общими положениями, применимыми в психологическом консультировании малой группы.

Группа в ситуации консультирования может высту­пать как коллективный клиент. Может быть и так, что в ней один или несколько человек — клиенты, а осталь­ные выступают в роли заказчиков или пользователей психологической информации (Абрамова, 1995. С. 183).

Однако на наш взгляд в консультативной практи­ке (по крайней мере в современной России) более распространена ситуация, когда оба человека (А и Б), пришедшие в психологическую консультацию, являются клиентами.

При формулировании жалоб субъектный локус (то есть на кого жалуется клиент) может приобрести сле­дующие варианты:

а) А жалуется на Б;

б) А и Б жалуются на третье лицо;

в) А и Б совместно хотят в чем-то разобраться;

г) А жалуется на себя, Б хочет ему помочь (Кратохвил, 1991. С. 284).

Первый этап работы с парой клиентов может быть совместным, причем консультант и клиенты пытаются вести общий разговор. Вероятно, это оптимальный ва­риант беседы в случаях б), в), и, возможно, г). В слу­чае же, когда один клиент жалуется на другого, более рациональным является поочередное выслушивание жалоб клиентов. При этом один из них остается в ка­бинете с консультантом, а второй ожидает своей оче­реди за порогом кабинета.

Например, при работе с парой родитель—подросток В.В.Столин считает, что иногда полезно первым при­гласить на разговор подростка, потом его родителя. Этим подчеркивается взрослость подростка, его само­стоятельность, а также непредвзятое отношение к нему консультанта (Сталин, Бодалев, 1989. С. 47—49).

На втором этапе работы с парой консультант выс­тупает как «психологический посредник». Он следит за диалогом и при необходимости вмешивается, направ­ляя его.

Психотехнические приемы, используемые психоло­гом в консультировании малой группы, сходны с теми, которые используются в индивидуальном консультиро­вании, то есть консультант внимательно слушает, периодически перефразирует и резюмирует сказанное. Однако в данном случае перефразирование чаще на­правлено на то, чтобы клиента понял его партнер.

Консультант направляет повторение фразы первого лица второму. Например, при приеме супругов, это мо­жет звучать так: «Андрей, вы поняли то, что сейчас сказала Наташа? Она говорила о том ...» (далее идет перефразирование).

Возможна и иная ситуация групповой работы, когда один из обратившихся за консультацией выступает ско­рее в роли заказчика или пользователя психологичес­кой информации.

Например, это происходит тогда, когда основная проблема связана с одним из партнеров (супругов, членов семьи). Его поведение явно неадекватное, на­рушающее согласие (слишком ревнивое, эксплозив­ное, истерическое и тому подобное) или оно характе­ризуется излишней чувствительностью, неадаптивно­стью, нереалистичностью или астено-депрессивными проявлениями.

В этом случае другой партнер используется консуль­тантом как источник информации. Время от времени ему самому предоставляется специфическая информа­ция и даются рекомендации, но систематическая рабо­та ведется только с «главным героем» проблемной си­туации.

Иногда, правда, целесообразно работать только с более «здоровым» из партнеров, поскольку с партне­ром-психопатом вряд ли можно получить желаемые ре­зультаты. «Здорового» партнера можно научить, как лучше вести себя с психопатом и как ликвидировать критические ситуации с помощью правильно выбран­ной тактики (Кратохвил, 1991. С. 284).

Глава 7.

 ОСОБЕННОСТИ   ДИСТАНТНОГО

КОНСУЛЬТИРОВАНИЯ

7.1. Телефонное консультирование

Когда преподобный Питер У.Уэст из клеменсзудской баптистской церкви в Илфорде и преподобный Чад Вара из церкви св. Стефана в Уолбруке (Лондон) в 1953 году объявили свои служебные телефонные номера как места, куда люди, одинокие, растерянные или имеющие суицидальные намерения, могли обратиться за помо­щью, то ни один из них не предполагал, какая цепная реакция звонков последует, и как отзовется это по все­му миру (Хэмбли, 1992. С. 3).

В настоящее время на разных континентах существу­ет несколько крупных международных служб телефон­ной помощи: Международная федерация служб нео­тложной телефонной помощи (IFOTES), международ­ные линии жизни (Life Line), движение Самаритян (Befriending International).

В 1982 году в Москве был открыт первый в Советс­ком Союзе «Телефон доверия». Его основателем стала профессор Айна Григорьевна Амбрумова. Сегодня Рос­сийская ассоциация телефонной экстренной психологи­ческой помощи объединяет 245 служб. Более 2500 кон­сультантов в разных концах России 24 часа в сутки ока­зывают поддержку своим соотечественникам.

При наличии общих корней, принципов и методов ока­зания дистантной консультативной помощи необходимо отметить следующее: при общении с консультантом у клиента неминуемо формируется фантазийный (мифоло­гический) образ консультанта. Этому способствуют прин­ципы анонимности как большинства консультантов, так и клиентов. Клиент, получая большой простор для пост­роения образа, бессознательно формирует то, что наибо­лее потребно для развития позитивного (а иногда и нега­тивного) переноса; наделяет консультанта как «необхо­димым» внешним видом, так и личностными чертами. Создается соответствующая структура «мифа».

Другая группа специфических явлений связана с осо­бенностями телефонного контакта как таковыми: от­сутствие зрительных впечатлений (блокирование визу­ального канала восприятия информации) накладывает основную нагрузку на слуховой канал. Причем большое значение приобретает не только сам текст сообщения (вербальное выражение проблемной ситуации), но и та­кие нюансы человеческого голоса, как тон и тембр, ско­рость речи, паузы, продолжительность молчания. При хорошем качестве телефонной связи можно также го­ворить 'и о темпе дыхания.

Стадии консультативного процесса и основные при­емы консультирования (выслушивание, перефразирова­ние, резюмирование, отражение чувств и содержания и т.п.) совпадают с теми, что используются при face-to-face counseling.

Однако следует особо отметить ряд консультативных обращений, возможных только при телефонном контакте.

1. Молчаливое обращение («молчащие звонки»): або­ненту не хватает решительности начать разговор, он не в состоянии переступить барьер недоверия, страха и т.п. Молчание абонента не повод для прерывания контакта. Напротив, должны быть изысканы средства, помогающие удержать его и разговорить. Абонент дол­жен почувствовать вашу поддержку, которая может «ыть выражена самыми простыми фразами: «Пожалуйста, говорите, я готов выслушать Вас... Я понимаю, иногда бывает трудно начать разговор...» и т.п.

В других случаях необходимо обеспечение обратной связи. Может быть описание каких-либо звуков, кото­рые слышит консультант (Например: шум транспорта, дыхание клиента и т.п.).

Иногда полезно придумать какой-либо условный код (стук по трубке), обозначающий «Да» и «Нет» и т.д.

2. Замаскированные обращения: «Это вызов такси? ... А куда это я попал?... А что это у Вас за «Телефон до­верия»? ... А могу я Вам довериться?» — нередко за та­кими фразами скрываются очень серьезные психологи­ческие проблемы.

3. Засорение (дурачества, шутки и т.п.). Услышав по телефону шутку, можно ответить шуткой, можно задать вопрос: «Это все, что Вы хотели сказать?». В любом случае консультант должен быть готов и к такому по­ведению клиента (Снегирева, 1991. С. 225—227).

4. Сексуальные звонки. Звонки из этой категории мо­гут быть самыми трудными и неприятными из всех, с ко­торыми сталкивается телефонный консультант. Избежать неловкости, смущения или даже некоторого испуга, по­мочь абоненту, действительно нуждающемуся в откровен­ном разговоре о своих половых взаимоотношениях, и при этом чувствовать себя комфортно, консультант может лишь при осознании своей сексуальности.

Тремя правилами реагирования на такие звонки дол­жны быть: принятие (не осуждение), дифференцировка и твердость. «Не осуждение» абонента должно сохранять­ся, даже если возникла необходимость сказать ему, что он переступил границы возможного обслуживания. Диф­ференцировка необходима для выбора ракурса между при­ятием человека и утверждением своих собственных закон­ных прав не подвергаться манипуляции. Твердость важна для того, чтобы придерживаться линии, требуемой цент­ром в отношении этого вида звонков.

Абонент может быть настойчив, требователен и с большим трудом распознаваем. Очень вероятно, что он нашел путь для получения полового удовлетворения и его больше ничего не интересует. Из-за трудностей та­ких звонков и того, что подобные требования явно вы­ходят за рамки допустимого и не соответствуют целям службы, многие центры установили политику прерыва­ния сексуальных звонков. Другие центры, признавая су­ществование у некоторых клиентов такой потребности, идущей от низкой самооценки и малой веры в себя, сделали попытку найти к «сексуальному абоненту» осо­бый подход. «Самаритяне» в Лондоне, например, созда­ли специальную группу телефонных консультантов, названных «Бренда», к которым направляются подоб­ные абоненты. Как только «сексуальный» звонок иден­тифицирован, консультант говорит что-то типа: «Вам следует позвонить Бренде... Она дежурит в ...час, по­жалуйста позвоните тогда» (Хэмбли, 1992. С. 45).

7.2, Консультативная переписка

М.Е. Бурно замечает, что пациенты с давних пор сво­ими письмами подсказывали врачам этот психотера­певтический способ. После выхода в свет знаменитых психотерапевтических писем Г.Оштенгейма (см. Бурно, 1987) появилось много аналогичных изданий и научных работ о терапии письмами, особенно в последние годы (см. там оке).

Необходимость введения этой формы психологичес­кой помощи была обусловлена тем, что часто телефон­ное консультирование затрудняется из-за большой заг­рузки «Телефона доверия» или отсутствия телефона у клиентов, решиться же на прямой контакт с психоло­гом, психотерапевтом он не отваживался. К тому же часть клиентов, нуждающихся в психологической помо­щи, зачастую находится в условиях изоляции от обще­ства (например, заключенные, отбывающие наказаниев НТК). Еще одна причина в том, что многие города не имеют собственных служб психологической помощи, и переписка с психологами, психотерапевтами центра является единственной возможностью для них получить психологическую помощь.

В ходе работы мы пришли к мысли, что различные термины — «психотерапевтическое письмо», «психо­терапевтическая переписка», «письменная психологи­ческая помощь», «терапия домашней перепиской с вра­чом» (Бурно, 1987), «терапия письмом» — вносят значи­тельный разнобой, разночтения и разные толкования, не охватывающие всей широты и глубины методики. Исходя из этого предлагаем ввести новое наименова­ние, устраняющее пестроту, а порой и излишнее мно­гословие прежних названий. Мы назвали данный под­ход термином скриботерапия (от лат.: scribio — «писать» и therapia — «лечение»), имея в виду, что в переписке отражаются как воздействие консультанта (психотера­певта) на клиента, так и вербальное и невербальное самовыражение клиента.

В наиболее общем виде работу консультанта-психо­лога (психотерапевта), занимающегося скриботерапией, то есть работающего с письмом, можно разделить на два этапа: (1) психодиагностика и (2) консультиро­вание или психотерапия. Коротко остановимся на каж­дом из них.

Опыт, накопленный на сегодняшний день практичес­кой психологией и психотерапией, в том числе опыт на­шего центра, позволяет говорить о следующих диагно­стических возможностях скриботерапии.

Во-первых, письмо дает достаточно большую психо­диагностическую информацию:

а) подробнейшее изложение истории психологичес­кого страдания, многих побудительных причин, моти­вов, действий разных лиц и т.д. на нескольких листах, а порой и не в одном письме раскрывает проблемы клиента, его личность больше, чем единичный телефонный контакт или очная консультация. Например, от одной нашей клиентки мы получили в течение месяца 4 пись­ма, подборку стихотворений и несколько рисунков;

б) стиль изложения, характер построения фраз, само содержание письма позволяют не только разоб­раться в проблеме клиента, но и уловить явную пси­хопатологическую симптоматику. Например, один из наших корреспондентов, мужчина преклонного воз­раста, инвалид II группы, живущий в доме инвалидов, жалуется на преследование бывшей сожительницы, которая якобы, занимаясь проституцией, зарабатыва­ет у турков и немцев по 200 долларов и подкупает пьяниц избивать его ("дабы все смеялись надо мной"); подкуплена у нее и милиция, которая его "уберет", а если это произойдет, "то у ней эти гро­бовщики и труп мой не увезут на кладбище, а выбро­сят дорогой". Нет сомнений, что в данном случае можно говорить о паранойяльном синдроме;

в) зачастую в письмах имеются и прямые указания на предшествующую госпитализацию в психиатричес­ких учреждениях.

Во-вторых, скриботерапия позволяет использовать традиционные психодиагностические приемы, такие как проективные техники, исследование продуктов творчества: рисунков, стихотворений, прозаических произведений клиентов. Могут быть использованы и некоторые графические показатели: характер почерка, в том числе неровность, разные размеры букв и т.п., дающие, на наш взгляд, вспомогательную информацию об эмоциональном состоянии клиента, о некоторых его психических свойствах.

Контент-анализ, более приемлемый для исследова­ния писем от группы людей со сходными психологичес­кими проблемами, может быть использован и как вспо­могательное средство диагностики в работе с единичным клиентом, если с таковым ведется продолжитель­ная переписка. Например, уменьшение в тексте таких категорий анализа, как слова, описывающие негатив­ные эмоции, проблемы личности, и замена их на еди­ницы  положительного  плана  может  косвенно  свиде­тельствовать об эффективности скриботерапии. Ниже приводятся примеры из писем клиентки И., датируемые разными числами*. Письмо от 09.04.93: "Я их достала своим присутствием", "тоска", "очень больно", "потен­циальный суицид". Письмо от 20.05.93: "Все-таки   ты для меня    довольно часто —    врач... Скорей даже не врач, а лекарство. А наше общение своеобразный нар­котик". Письмо от 04.06.93: "Я уже почти справилась с собой..., по Глобе я получилась очень плохая   "дочь Луны"... Чуть не расплакалась. А потом подумала: а, по фиг! А зато я "добрая колдунья" и "драгоценная со­беседница"". Письмо от 12.11.93: "Хорошо, что хоро­шо..., радуюсь..., видимо, я научаюсь любить людей. Кто любит, мудр".

Перспективным для скриботерапии представляет­ся и фоносемантический анализ текстов (А.Журавлев, И.Ю.Черепанова).

Как мы уже упоминали выше, второй частью обсуж­даемой методики является консультативное (психоте­рапевтическое) действие, в свою очередь включающее следующие моменты.

Предоставление клиенту обратной связи — подтвер­ждение того, что он обратился именно в ту службу, в которой нуждается, что здесь его поймут, разделят по­стигшие его неприятности, обсудят его проблемы и т.п. Накопленный опыт позволяет выделить несколько кон­кретных приемов, которые использует консультант, давая клиенту обратную связь и осуществляя психоло­гическую поддержку.

* Здесь и далее стиль авторов писем сохранен

 

1) Пересказ—цитирование того, что было написано клиентом.

2) Уточнение — обращение к нему с просьбой что-то дополнить, разъяснить. Например: «Поясните, пожа­луйста, что Вы имели в виду». Здесь возможно исполь­зование 12 вопросов метамодели, типа: «Как?», «Что именно?» и т.п. Скажем, клиент сообщает: «Я не могу рассердиться». Метавопросами здесь могут быть сле­дующие: «Что Вам мешает рассердиться?», «Что слу­чится, если Вы рассердитесь?».

3) Дальнейшее развитие мыслей собеседника — пись­менное изложение подтекста, сообщенного клиентом (в рамках высказанного им смысла), выдвижение гипотез относительно причин произошедшего или дальнейше­го хода событий. Например: «Возможно, в этом случае Вы сделаете...»

4) Сообщение о восприятии консультантом состояния клиента, зеркальное отражение его чувств. Например: «Видимо, Вы этим очень огорчены».

5) Сообщение о восприятии консультантом самого себя и своих чувств в данной ситуации. Например: «Меня бес­покоит, что мы с Вами...»

6) Замечания о ходе письменного диалога (при получе­нии повторных писем). Например: «Я думаю, что мы с Вами нашли ряд вариантов разрешения проблемы».

Эти приемы мало отличаются от тех, что использу­ются в социально-психологическом тренинге и очном консультировании (Макшанов, Хрящева, 1993). Но их применение в скриботерапии имеет свою специфику. Например, при пересказе выбираются лишь главные, ключевые слова, фразы для выражения отношения кон­сультанта к отдельным частям текста. Широко исполь­зуется подчеркивание, выделение большими буквами, восклицательные знаки и т.п.

Принцип психологической поддержки клиента, обя­зательного предоставления ему обратной связи мы используем и в письмах с запросами на юридическую, врачебную и другую помощь для снятия негативного эмоционального фона, обязательно присутствующего в такого типа посланиях. После этого часто следует кон­кретная рекомендация обратиться к соответствующему специалисту (юристу, терапевту и т.п.) с указанием не­скольких конкретных адресов и телефонов.

Если же мы приходим к мысли о необходимости бо­лее глубокой психотерапевтической работы с данным клиентом, то следующим моментом является выбор и применение конкретной психотерапевтической тактики, берущей начало от одного из традиционных психоте­рапевтических направлений: психоаналитического, би­хевиористского или экзистенциально-гуманистического. Впрочем, в последнее время мы все больше склоняем­ся к терапевтическому эклектизму, к синтетическому подходу в консультировании и психотерапии. Спектр конкретных техник достаточно широк: от косвенной суггестии до парадоксальной интенции. Все они извес­тны и поэтому не являются предметом нашего обсуж­дения.

Стоит обратить внимание и на некоторые специфи­ческие особенности, отличающие консультативно-пси­хотерапевтическое письмо от письма обычного или делового. Мы считаем, что письмо в обязательном по­рядке должно писаться от руки, а не печататься, напри­мер, на машинке — это делает контакт между клиентом и консультантом более доверительным и близким. Важ­ным является черновой вариант письма, который кон­сультант (психотерапевт) может прочитать и внести необходимые коррективы. Черновик также дает возмож­ность вспомнить уже написанное при получении по­вторного письма.

Использование скриботерапии (консультативно-психотерапевтической переписки) в работе социально-психологических центров чрезвычайно перспективно, так как расширяет круг оказываемой помощи, дает ряд новых диагностических и консультативных возможнос­тей. Тем не менее скриботерапия как консультативно-психотерапевтическая методика имеет и ряд ограни­чений:

1. Дистантность помощи во многих случаях затруд­няет диагностику, не позволяет опереться на невербаль­ные проявления клиента, увидеть неконгруэнтность по­ведения и вербальных сообщений.

2. При осуществлении переписки затрудняется реф­лексия консультантом (психотерапевтом) своих соб­ственных действий; часто он остается вообще без ка­кой-либо обратной связи со стороны клиента.

3. Известно, что многие невротические проявления требуют прямого психотерапевтического действия вра­ча или психолога.

Переписка в этом случае служит лишь начальным, передаточным звеном к помощи непосредственной — к работе лицом к лицу.

Глава 8.  СПЕЦИАЛЬНЫЕ ВОПРОСЫ

8.1. Супервизия и подготовка консультантов

В переводе с английского супервизия (supervision) оз­начает надзор, но Г.Хэмбли отмечает, что в настоящем и лучшем смысле слова «супервизия» — это «наблюде­ние за чьей-то работой».

Большинство консультативных служб приветствуют и обычно обеспечивают какую-то форму супервизии со своими консультантами, профессионалами и добро­вольцами. По данным зарубежных авторов, она может проводиться старшим персоналом (штатными сотруд­никами), профессиональными ассоциациями, групповы­ми лидерами или директором агентства (Хэмбли, 1992. С. 48). В любом случае должен существовать кто-то, с кем консультант может связаться и днем и ночью, об­судить сложный случай, личную неудовлетворенность, связанную с консультативной ситуацией, и т.п.

В Пермском областном центре социально-психоло­гической помощи супервизия осуществляется сотрудни­ками, занимающимися консультированием и психотера­пией не менее трех лет. Администрация центра также принимает участие в супервизии.

Супервизия направлена как на улучшение личных ка­честв консультанта, так и на развитие консультатив­ных умений (counseling-psychotherapy skills).

В зарубежной литературе описаны следующие зада­чи супервизора:

— придерживаться этических стандартов;

— улучшать супервизорские умения;

— содействовать профессиональному росту;

— удовлетворять собственные профессиональные нужды;

— придерживаться политики (тактики) агентства;

— рост профессиональной идентификации (McCarthy, 1994. Р. 177—181).

По-видимому, супервизия может осуществляться с помощью:

— самооценки;

— умения, объективности и опыта супервизора;

— руководства группового лидера, при участии всей группы в оценке работы (Хэмбли, 1992. С. 48).

Супервизоры используют различные техники. П.Маккарти (McCarthy, 1994) приводит следующий спи­сок техник, располагая их по частоте употребления от наиболее часто употребляемых к менее употребляемым:

1. Поддержка (ободрение).

2. Открытые вопросы. ; ,

3. Передача информации.

4. Совет.    ,

5. Интерпретация.

6. Отражение содержания (рефлексия).

7. Отражение чувств.

8. Самораскрытие.

9. Моделирование.

10. Представление супервизорского случая.

11. Самововлекающие утверждения.

12. Влияние.

13. Закрытые вопросы.

Конфронтация и домашние задания используются редко.

В качестве процедур оценки (контроля) чаще приме­няются доклады (устные) и представления случаев, реже — запись случая, письменная оценка, ролевые игры, котерапия, непосредственное наблюдение, аудио-и видеозаписи (McCarthy, 1994. Р. 177—181).

Необходимо подчеркнуть, что главным в супервизии являются отношения доверия и откровенности между супервизором и консультантом.

Хороший супервизор — это человек, верящий в уни­кальность, обучаемость и потенциальные возможности своего подопечного; человек, который высоко ценит че­ловеческие взаимоотношения (Хэмбли, 1992. С. 48).

8.2.   Синдром «сгорания» и его профилактика

Синдром «сгорания» или феномен «выгорания» (bur­nout), проявляется как состояние физического и психи­ческого истощения, вызванного эмоциональным пере­напряжением при работе с людьми (Барабанова, 1995. С. 54—55).

Данный феномен не является строго специфичным для психологов-консультантов. Он достаточно часто наблюдается у многих представителей социономических (в частности, «помогающих») профессий: врачей, психологов, психотерапевтов, юристов, учителей и др.

Чем синдром «сгорания» (феномен «выгорания») со­держательно выделяется среди других разновидностей последствий хронического стресса?

Принадлежит ли он к группе неврозов, если мы рас­сматриваем его в рамках медицинской парадигмы?

Каковы его основные симптомы, методы их выяв­ления и профилактики?

К сожалению, в русскоязычной специальной литера­туре ответы на эти вопросы не даются, синдром «сго­рания» освещен крайне недостаточно.

В дипломной работе М.В.Барабановой (МГУ, 1994) изучался феномен «выгорания» у врачей. Ставилась задача — изучение степени выраженности феномена «выгорания» у субъекта труда в зависимости от его эмо­ционального отношения к предметному содержанию труда, а также от преобладания некоторых черт тем­перамента. Выраженность симптомов «выгорания» оценивалась самими обследуемыми по семибалльной шкале опрос­ника Пайнса (Pines); отношение врачей к больному че­ловеку и себе — с помощью метода семантического дифференциала; свойства темперамента — с помощью опросника В.М. Русалова.

М.В. Барабановой были сделаны следующие выводы:

1) Явление «выгорания» можно рассматривать как определенное изменение в структуре психических регу­ляторов трудовой деятельности — образе объекта и образе субъекта труда.

2) У врачей с высоким уровнем «выгорания» имеет место тенденция негативного отношения к больному человеку. Напротив, низкий уровень выраженности сим­птомов «выгорания» отмечается у врачей с позитивным отношением как к больному, так и к себе.

3) Высокий уровень «выгорания» свойствен врачам, обладающим низкими показателями уровня готовнос­ти к социальной деятельности и наоборот.

4) Общая эмоциональность оказалась неспецифич­ным свойством для изучаемого феномена (Барабанова, 1995. С. 54—55).

Однако по замечанию нашего коллеги Д.Г.Трунова, данные выводы не позволяют прийти к окончательно­му заключению о том, что же является первичным — негативное отношение к больному (и как следствие его — «выгорание») или же феномен «выгорания» (и воз­никшее затем негативное отношение к больному). По нашему мнению, как причины синдрома сгорания (фе­номена «выгорания»), так и его симптоматика являют­ся полимодальными.

Так, например, определенные черты личности, ко­нечно, сказываются на проявлении синдрома «сгора­ния». Однако скорее на формах его проявления, неже­ли на частоте и т.п. Синдром «сгорания» проявляется у консультантов (психотерапевтов) различного личностного склада, но проявления его скорее будут связа­ны с преморбидом. Например, психастеник впадет в уныние, гипертим же станет еще агрессивнее в обра­щении с клиентами и т.п.

Сами симптомы синдрома «сгорания» также вряд ли отличаются строгой специфичностью и могут варьиро­вать от легких поведенческих реакций (раздражитель­ность, утомляемость к концу рабочего дня и т.п.) до психосоматических, невротических и, вероятно, даже психотических расстройств.

Следовательно, и профилактика синдрома «сгора­ния», и меры борьбы с ним также неспецифичны. Они могут варьировать от предоставления отдыха, занятий гимнастикой и аутогенной тренировкой до госпитали­зации с назначением «малых» и «больших» транквили­заторов и т.д.

8.3.   Этика консультанта

Завершая разговор о психологическом консультиро­вании как таковом, невозможно не обсудить вопрос об этических нормах и правилах работы психолога-кон­сультанта.

За рубежом об этических принципах психологичес­кого консультирования и психотерапии уже написаны целые тома, а несоблюдение профессиональных требо­ваний в некоторых странах (например, в США) может привести к тому, что психолог лишается диплома, пра­ва на практику и предложение своих профессиональных услуг и т.д. (Алешина, 1994. С. 9). Следование принци­пам поведения психолога-консультанта не только обес­печивает этичность профессиональной деятельности, но и является одним из залогов успешности психоло­гического воздействия.

Ю.Е.Алешина выделяет пять основных этических принципов, следование которым является особенно важным:

1.      Доброжелательное и безоценочное отношение к кли­енту.

2.      Ориентация на нормы и ценности клиента.

3.      Запрет давать советы. Советуя, консультант берет на себя ответственность за происходящее, что не спо­собствует развитию личности консультируемого и его адекватного отношения к действительности. Однако не стоит путать совет с предоставлением объективной ин­формации, которую иногда просто необходимо дать клиенту.

4 Анонимность. Любая информация, сообщенная клиентом психологу, не может быть передана без его согласия ни в какие общественные или государствен­ные организации, частным лицам, в том числе род­ственникам или друзьям. Исключением являются лишь случаи, представляющие непосредственную угрозу для чьей-либо жизни.

5.      Разграничение личных и профессиональных отно­шений. Установление тесных личных отношений меж­ду консультантом и клиентом приводит к тому, что они, как близкие люди, начинают удовлетворять те или иные потребности и желания друг друга, и консультант уже не может сохранить объективную и отстраненную по­зицию, необходимую для эффективного разрешения проблем клиента (Алешина, 1994. С. 11—12).

Сходными являются и принципы телефонного кон­сультирования:

1.      Постоянная доступность. Днем и ночью, 24 часа в сутки, люди, оказавшиеся в трудной ситуации, могут получить поддержку другого человека.

2.      Анонимность и конфиденциальность. Звонящий имеет право не называть свое имя. Содержание бесе­ды абсолютно конфиденциально.

3.      Уважение звонящего. Клиент принимается таким, каков он есть. Консультант не имеет права манипули­ровать звонящим или навязывать свою позицию. Недопустимы  любые  формы  идеологического  давления,  в том числе религиозного или политического.

4 Защита звонящего. Консультантом может быть человек, прошедший отбор и специальную подготовку, он обязан постоянно совершенствовать свое умение (см. Российская Ассоциация Телефонной Экстренной Пси­хологической Помощи: Буклет, 1996).

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

ЛИТЕРАТУРА

Абрамова Г.С. Введение в практическую психологию. М., 1995.

Андреева Г.М. Социальная психология. М., 1988.

Александровский Ю.А. Пограничные психические рас­стройства. М., 1993.

Алешина Ю.Е. Индивидуальное и семейное консульти­рование. М., 1994.

Атватер И. Я Вас слушаю: Советы руководителю как правильно слушать собеседника. М., 1984.

Барабанова М.В. Изучение психологического содержа­ния синдрома выгорания: Реф. дипломной рабо­ты. МГУ. Факультет психологии, 1994 // Вестник Моск. ун-та. Сер. 14, Психология. 1995. № 1.

Берн Э. Игры, в которые играют люди. Л., 1992.

Бондаренко А.Ф. Личностное и профессиональное само­определение отечественного психолога-практика // Моск. психотерапевтический журн. 1993. № 1.

Бурно М.Е. Терапия творческим самовыражением. М., 1987.

Бэндлер Р., Гриндер Дж. Структура магии. СПб., 1993. Василюк Ф.Е. Психология переживания. М., 1984. Годфруа Ж. Что такое психология. М., 1992. Т. 2.

Грановская P.M.   Элементы практической психологии.

Л., 1984.

Гриндер Дж., Бэндлер Р. Из лягушек — в принцы. Нейро-лингвистическое программирование. Новоси­бирск, 1992.

Гринсон Р.Техника и практика психоанализа. Воронеж, 1994.

Гунами Л. Психотехнические приемы и методы работы на Телефоне Доверия // Психологическая помощь в меняющемся мире: Материалы II Междунар. конф. Пермь, 1995.

Давыдовский И.В. Травма как биологическая проблема // Арх. пат. 1957. № 9. Т. 19.

Журавлев А. Фонетическое значение. Л, 1974.

Иовлев Б.В. Неврозы и проблема психологических ме­ханизмов эмоционального стресса // Актуальные вопросы медицинской психологии: Сб. науч. тру­дов Ин-та им. В.М.Бехтерева / Под ред. М.М.Ка­банова, И.М.Тонконогого. Л., 1974. Т. 72.

Кабанов М. М., Лычко А.Е., Смирнов В.М. Методы пси­хологической диагностики и коррекции в клини­ке. Л., 1983.

Каган В. Янусово мышление психотерапии // Психотерапевтич. тетради. Вып. 1. СПб., 1993.

Кареасарский Б.Д. Неврозы. М., 1980.

Кареасарский Б.Д. Медицинская психология. Л., 1982.

Кареасарский Б.Д. Психотерапия. М., 1985.

Кратохвил С. Психотерапия семейных и супружеских дисгармоний. М., 1991.

Лазар С, Зонненберг С., Урсано Р. Психодинамическая психотерапия. Краткое руководство. М., 1992.

Лакосина Н.Д., Ушаков Г.К. Медицинская психология. М., 1984.

Макшанов С.И., Хрящева Н.Ю. Психогимнастика в тре­нинге. СПб., 1993.

Мэй Р. Искусство психологического консультирования. М., 1994.

Мясищев В.Н. Личность и неврозы. Л., I960.

Нарицын Н.Н. Московский рынок психотерапевтичес­ких услуг, или базар по-русски /7 Психол. журн. 1994. № 2.

Ожегов С.И, Шзедова Н.Ю. Толковый словарь русско­го языка. М,, 1995.

Общая   психология / Под ред. А.В.Петровского. М., 1986.

Огинская М.М., Разин М.В. Мифы психотерапии и их функции // Вопр. психологии. 1991. т 4.

Психология: Словарь. М., 1990.

Пуселик Ф., Люис Б, Магия нейролингвкстического про­граммирования. СПб., 1995.

Пиз А. Язык жестов. Воронеж, 1992.

Российская Ассоциация Телефонной Экстренной Пси­хологической Помощи: Буклет. СПб., 1996.

Сидоренко Е.В. Психодраматический и недирективный подходы в групповой работе с людьми. СПб., 1993.

Сталин В.В., Бодалев А.А. Семья в психологической кон­сультации. М., 1989.

Снегирева Т.В. Подростковый телефон доверия как фор­ма работы практического психолога // Рабочая книга школьного психолога / Под. ред. И.В. Дуб­ровиной. М., 1991.

Ташлыков   В.А. Психология лечебного процесса. Л., 1984.

Ушаков  Г.К.. Пограничные нервно-психические рас­стройства. М., 1978.

Хэмбли Г. Телефонная помощь. Одесса, 1992.

Хрящева Н.Ю., Макшанов С.И. Материалы к тренингу партнерского общения. СПб: Институт Тренинга, 1993.

Цапкин В.Н. Единство и многообразие психотерапевти­ческого опыта // Моск. психотерапевтический журнал. 1992. № 2.

Черепанова Н.Ю. Фоносемантический аспект суггестии // Фоносемантика и прагматика: Тезисы докладов Всероссийской конференции. М., 1993.

Шостром Э. Анти-Карнеги, или Человек-манипулятор. Минск, 1992.

Эйдемиллер Э.Г., Юстицкий В.В. Семейная психотера­пия. Л., 1989.

Kokotovie A.M., Tracey T.J. Woking Alliance in the Early Phase of Counseling // Journal of Counseling Psychology. 1990. Vol. 37, № 1. January.

Kretschmer E. Medizinische Psychologic. Stuttgart, 1971.

McCarthy P. Clinical Supervision Practices of Licensed Psychologist // Professional Psychology: Research and Practice. 1994. Vol. 25. № 2.

Daws   R..V. The Individual Differences Tradition in Counseling Psychology // Journal of Counseling Psychology. 1992. Vol. 39. № 1.

Rogers C. A Way of Being. Boston, 1980.

 

 

 

 

 

 

 

 

Учебно-научное издание

В.Ю.Меновщиков Введение в психологическое консультирование

Серия: «Теория и практика психологической помощи»

Редактор О.В. Квасова Корректор Т.П. Толстова

Компьютерная верстка   М.Н. Малкова, Д.В. Чекалин Художник Ф.С. Сафуанов

Подписано в печать 21.08.2000. Формат 84х 108/32. Бумага типографская.

Гарнитура Times New P.oman. Печать высокая. Усл. печ. л. 5,88.

Тираж 7500 экз. Заказ № 1604.

Отпечатано с диапозитивов в ГПП «Печатный двор» Министерства РФ по делам печати, телерадиовещания

и средств массовых коммуникаций.