События последней декады июля 1914 года настолько драматичны, что их стоит проследить по дням - благо документы предоставляют такую возможность. Ведь именно эти дни отделяли Западную Европу от начала мировой войны. Каков был механизм принятия военно-политических решений, в результате которых Россия оказалась втянутой в войну? Кто из высшего руководства России, находился у истоков принятия этих решений? На основании каких данных они принимались и насколько эти решения были адекватны складывающейся обстановке?

Следствием реформирования государственного строя России в 1905 - 1907 гг. явилось возрастание координации деятельности различных министерств и усиление роли верхушки бюрократии в принятии решений, при одновременном отстранении царя от активного участия в формировании внешнеполитического курса.

Рассмотрение вопросов, относящихся к сфере внешней политики и безопасности государства, происходило в рамках таких институтов, как Совет министров и Особые совещания /постоянно/, Совет Государственной Обороны /до 1908 г./ и совещания в Царском Селе под руководством царя /эпизодически/. Ядро участников этих совещаний составляли пять человек - председатель Совета министров, министры иностранных дел, финансов, военный и морской. Именно эти лица задавали тон обсуждению всех внешнеполитических вопросов, а также вопросов относящихся к сфере обороны. Внешнеполитические вопросы в Совет министров вносили обычно министр иностранных дел и "премьер", а также военный министр, реже морской, финансов, торговли и промышленности.

Судьба России в июле 1914 г. определялась взаимодействием трех линий: дипломатической, военной и династической. Добавим: при безусловном умалении последней, хотя, именно, российскому царю принадлежало право принятия окончательного решения. Если дипломатическая линия была представлена министром иностранных дел С.Д.Сазоновым, то военная - в большей степени начальником Генерального штаба Н.Н.Янушкевичем а не военным министром В.А.Сухомлиновым. Сазонов и Янушкевич выступали инициаторами выработки решений во внешнеполитической области и проведении их в жизнь путем оказания давления на царя.

Первое сведение 11/24/ июля о предъявлении Австрией ультиматума Сербии поступило в МИД из итальянского посольства еще 10/23/ июля. Рано утром 11/24/ из Белграда пришло подтверждение сообщения итальянцев. "Известия эти произвели на министра весьма тяжелое впечатление, - сообщает "поденная запись министерства иностранных дел", - он сразу сказал: "Это европейская война". "Тотчас же по телефону был вызван в министерство австро-венгерский посол, в ожидании которого С.Д.Сазонов по телефону доложил лично государю императору о предъявлении Австрией Сербии ультиматума. Его величество воскликнул: " Это возмутительно!" По поручению Сазонова, заведующий канцелярией МИД Шиллинг пригласил министров на Совет министров, назначенный на этот же день, включая военного и морского министров. Начальника Генерального штаба Н.Н.Янушкевича Сазонов лично попросил присутствовать на Совете, обсудив именно с ним при встрече, проведенной по его инициативе, возможные меры по военной линии в части оказания давления на Австро-Венгрию.

Дальнейшие события первой половины дня 11 /24/ июля, по словам начальника мобилизационного отдела Генерального штаба генерал-майора С.К.Добророльского, вызванного в кабинет Янушкевича между 11 и 12 часами развивались следующим образом. "Положение весьма серьезное, - заявил начальник Генерального штаба при появлении Добророльского. - Австрия предъявила сербскому правительству совершенно неприемлемый ультиматум, и мы не можем оставаться равнодушными. Решено открыто и твердо заявить о сем". "Все ли у вас готово для объявления мобилизации нашей армии? - спросил Янушкевич. После получения утвердительного ответа, начальник Генерального штаба приказал представить ему через час "все расчеты о боевой готовности войск". "Причем имеется в виду, - пояснил он, - в случае надобности, объявление частной мобилизации только против Австро-Венгрии. Поэтому при такой мобилизации ничто не должно дать повода Германии видеть какую-либо враждебность против нее".

Начальник мобилизационного отдела доложил Н.Н.Янушкевичу о недопустимости частной мобилизации. Разведывательные данные свидетельствовали о том, что Германия непременно выступит на стороне Австро-Венгрии и, вслед за частной, обязательно придется объявлять общую мобилизацию, что технически было бы просто неосуществимо. В этом случае нарушались бы все мобилизационные расчеты, в работу железных дорог был бы внесен хаос. Кроме того, действовавший план стратегического развертывания, а, следовательно, и мобилизации были рассчитаны на войну с двумя противниками. Вариант действий только против Австро-Венгрии не планировался.

Следует отметить, что русский Генеральный штаб в отличие от генеральных штабов Германии и Франции, считал, что мобилизация может быть объявлена независимо от решения вступить в войну и рассматривалась "как мера предохранительная от нападения противника". "Но мобилизация, даже общая, не есть еще война, - отмечал бывший генерал-квартмейстер Ю.Н.Данилов. - Это мера, диктуемая лишь благоразумною предусмотрительностью, в особенности для той стороны, которая значительно отстает в готовности своей армии и потому рискует безопасностью своей территории. Еще задолго до войны вопрос о порядке военных действий был у нас пересмотрен, и этот акт резко отделен от акта объявления мобилизации. С объявлением мобилизации войска лишь пополнялись до штатов военного времени, перевозились в районы их сосредоточения и принимали меры по прикрытию границы, не переходя, однако, последней впредь, до особого распоряжения, связанного с решением об объявлении войны". Таким образом мобилизация наших вооруженных сил не закрывала дальнейших переговоров". Высказанная точка зрения коренным образом отличалась от подходов Генерального штаба Германии, не отделявшего объявления мобилизации от объявления войны.

Согласно проведенных расчетов время сосредоточения русских армий по плану "А" в днях мобилизации выглядело следующим образом. Полное сосредоточение всех армий Германского фронта предполагалось достичь к 40 дню мобилизации, а армий Австрийского фронта - к 45 дню мобилизации. К 15 дню мобилизации предполагалось сосредоточить на западной границе России 50% пехоты и кавалерии. Германия за этот срок почти полностью заканчивала сосредоточение своих войск. Такие длительные сроки сосредоточения русской армии и вселяли надежду германскому Генеральному штабу успешно справиться с разгромом своих противников по очереди и определили выбор первого удара именно по Франции.

Не дожидаясь решения Совета министров, С.К. Добророльукий взял на себя ответственность предупредить командующих военными округами о необходимости быть готовыми к возможной мобилизации. С этой целью за его подписью в 16 ч. 10 мин. были посланы во все военные округа телеграммы следующего содержания:

Срочно.

Киев №1533 Одесса № 1533 Москва № 1535/ 509 Казань № 536/510.

Начальнику штаба округа.

Спешно подготовить планы перевозок и соображения по возвращению всех войск в постоянные пункты квартирования. Срок работы одни сутки.

Генерал Добророльский.

11 июля 1914 года.

Тем временем в 15 час. в Красном Селе открылось созванное по инициативе Сазонова экстренное заседание Совета министров /с участием начальников генеральных штабов армии и флота /. Как следует из "Особого журнала Совета Министров за 11 /24/ июля, "предвидя, что Сербия обратиться к нам за советом, а может быть и за помощью", Совет министров счел за "настоятельную надобность ныне же подготовиться к тому ответу, который может быть нам дан Сербии". В этой связи "Совет министров положил:

Одобрить предложение министра иностранных дел снестись с кабинетами великих держав в целях побуждения австро-венгерского правительства к предоставлению Сербии некоторой отсрочки в деле ответа на предъявленные ей австро-венгерским правительством ультимативные требования, чтобы дать тем возможность правительствам великих держав исследовать и изучить документы, по поводу совершившегося в Сараеве злодеяния...
Одобрить предложение министра иностранных дел посоветовать сербскому правительству на случай, если положение Сербии таково, что она собственными силами не может защититься против вооруженного наступления Австро-Венгрии, не противодействовать вооруженному вторжению на сербскую территорию и заявить, что Сербия уступает силе и вручает судьбу решению великих держав...
Предоставить военному и морскому министрам по принадлежности испросить высочайшее вашего императорского величества соизволение в зависимости от хода дел, мобилизации четырех военных округов - Киевского, Одесского, Московского и Казанского, Балтийского /слово "Балтийского" было вставлено рукой Николая 11/ и Черного флотов.
Предоставить военному министру незамедлительно ускорить пополнение запасов материальной части армии.
Предоставить министерству финансов принять меры к безотлагательному уменьшению принадлежащих финансовому ведомству сумм, находящихся в Германии и Австро-Венгрии".

Постановление Совета министров было "высочайше утверждено" на следующий день 13 /25/ июля.

Утром 12 /25/ июля было опубликовано правительственное сообщение следующего содержания: "Правительство весьма озабочено наступившими событиями и посылкой Австро-Венгрии ультиматума Сербии. Правительство зорко следит за развитием сербско-австрийского столкновения, к которому Россия не может оставаться равнодушной".

Днем 12 /25/ июля в Красном Селе состоялось новое заседание Совета Министров, на сей раз под председательством царя. Принятые на совещании решения зафиксированы в "Особом журнале Совета "Более пространна по поводу принятых решений на Совете министров и последовавших высочайших повелений запись в "Журнале комитета Генерального штаба", состоявшегося вечером того же дня. Так, Н.М.Янушкевич довел до сведения членов комитета, что Николай 11 признал необходимым поддержать Сербию, "хотя бы для этого пришлось объявить мобилизацию и начать военные действия, но не ранее перехода австрийскими войсками сербской границы".

"По полученным сведениям, - отмечалось в Журнале, - в Австро-Венгрии и Италии уже выполняются некоторые подготовительные к мобилизации действия, почему государю императору благоугодно было утвердить постановление Совета министров, что в ночь с 12 /25/ на 13 /26/ июля наступает предмобилизационный период... В случае, если окажется необходимым объявить мобилизацию, то, имея ввиду необходимость ограничиться действиями лишь против одной Австро-Венгрии, высочайше повелено мобилизовать Киевский, Одесский, Казанский и Московский военные округа. Остальные округа приступят к мобилизации только в том случае, если Германия примкнет к Австро-Венгрии, но не ранее этого, для того, чтобы избежать еще больших дипломатических осложнений".

Вопросы и задания.

Согласно информации включенных в текст М.Алексеева документов, охарактеризуйте роль министра иностранных дел в развитии ситуации вокруг австро-сербского конфликта.
Назовите все доводы, которыми руководствовалась власть в период июльского кризиса 1914 г., оценив степень их рациональности.
Оцените соответствие решений, принятых 11-13 июля, сложившейся ситуации.
Какие фразы в приведенных документах указывают на восприятие дипломатами и генералитетом июльских событий как предверия неизбежной войны?

2.0.2. Письмо Императора Николая II Министру иностранных дел С.Д.Сазонову. 1914 г.// Российский Архив. История Отечества в свидетельствах и документах ХVIII - ХХ вв. В. 1. М., 1991. С.190.

Сергей Дмитриевич,

Я вас приму завтра в 6 часов/.

Мне пришла мысль в голову и чтобы не терять золотого времени - сообщаю ее вам.

Не попытаться ли нам, сговорившись с Францией и Англией, а затем с Германией и Италией, предложить Австрии передать на рассмотрение Гаагского трибунала спор ея с Сербией.

Может быть, минута еще не потеряна до наступления уже неотвратимых событий.

Попробуйте сделать этот шаг сегодня - до доклада, для выигрыша времени, Во мне надежда на мир пока не угасла.

До свидания. 14 июля 1914 г.¹

Николай.

Вопросы и задания.

При каких политических условиях написано письмо?
В чем заключалась цель его автора? В каком настроении он находился?
В каких словах отразилась напряженность возникшей политической ситуации?
Против какой историографической концепции данный документ может служить аргументом?

2.0.3. Манифест Николая II от 20 июля 1914 г. о вступлении России в войну // Российский ежегодник. 1990. В.2. С. 125-126.

ВЫСОЧАЙШИЙ МАНИФЕСТ БОЖИЕЮ ПОСПЕШЕСТВУЮЩЕЮ МИЛОСТИЮ,

МЫ, НИКОЛАЙ ВТОРЫЙ,

Император и Самодержец Всероссийский, Московский, Киевский, Владимирский, Новгородский;

Царь Казанский, Царь Астраханский, Царь Польский, Царь Сибирский, Царь Херсонеса Таврического, Царь Грузинский;

Государь Псковский и Великий Князь Смоленский, Литовский, Волынский, Подольский и Финляндский;

Князь Эстляндский, Лифляндский, Курлядский и Семигальский, Самогитский, Белостокский, Карельский, Тверский, Югорский, Пермский, Вятский, болгарский и иных;

Государь и Великий Князь Новагорода низовские земли, Черниговский, Рязанский, Удорский, Обдорский, Кондийский, Витебский, Мстиславский и всея северныя страны Повелитель;

И Государь Иверския, Карталинския и Кабардинския земли и области Арменския; Черкесских и Горских князей и иных Наследный Государь и Обладатель;

Государь Туркестанский;

Наследник Норвежский, Герцог Шлезвиг-Голстинский, Сторманский, Дитмарский и Ольденбургский и прочая, и прочая, и прочая, объявляем всем верным нашим подданным:

Следуя историческим своим заветам, Россия, единая по вере и крови со славянскими народами, никогда не взирала на их судьбу безучастно. С полным единодушием и особой силой пробудились братские чувства русского народа к славянам в последние дни, когда Австро-Венгрия предъявила Сербии заведомо неприемлемые для державного государства требования. Презрев уступчивый и миролюбивый ответ сербского правительства, отвергнув доброжелательное посредничество России, Австрия поспешно перешла в вооруженное нападение, открыв бомбардировку беззащитного Белграда.

Вынужденные в силу создавшихся условий принять необходимые меры предосторожности, Мы повелели привести армию и флот на военное положение, но, дорожа кровью и достоянием Наших подданных, прилагая все усилия к мирному исходу начавшихся переговоров.

Среди дружественных сношений союзная Австрии Германия, вопреки Нашим надеждам на вековое доброе соседство и не внемля заверению Нашему, что принятые меры отнюдь не имеют враждебных ей целей, стала домогаться немедленной их отмены и, встретив отказ в этом требовании, внезапно объявила России войну.

Ныне предстоит уже не заступаться только за несправедливо обиженную родственную Нам страну, но оградить честь, достоинство, целость России и положение ее среди великих держав.

Мы непоколебимо верим, что на защиту Русской земли дружно и самоотверженно станут все верные наши подданные. В грозный час испытаний да будут забыты внутренние распри, да укрепится еще теснее единение Царя с Его народом и да отразит Россия, поднявшаяся, как один человек, дерзкий натиск врага.

С глубокой верой в правоту нашего дела и смиренным упованием на Всемогущий Промысел, Мы молитвенно призываем на Святую Русь и доблестные войска Наши Божие благословение.

Дан в С.-Петербурге.

В 20 день июля, в лето от Р.Х. 1914, царствования же Нашего в 20-е.

На подлинном Собственной Его Императорского Величества рукой написано: "Николай"

2.0.4. Манифест Николая II от 26 июля 1914 г. // Российский ежегодник. 1990. В.2. С. 126.

ВЫСОЧАЙШИЙ МАНИФЕСТ БОЖИЕЙ МИЛОСТЬЮ МЫ, НИКОЛАЙ ВТОРОЙ,

Император и Самодержец Всероссийский, Царь Польский, Великий Князь Финляндский и прочая, и прочая, и прочая, объявляем всем верным Нашим подданным:

Немного дней тому назад манифестом Нашим оповестили Мы русский народ о войне, объявленной нам Германией. Ныне Австро-Венгрия, первая зачинщица мировой смуты, обнажившая посреди глубокого мира меч против слабейшей Сербии, сбросила с себя личину и объявила войну не раз спасавшей ее России. Силы неприятеля умножаются: против России и всего славянства ополчились обе могущественные немецкие державы. Но с удвоенной силой растет навстречу им справедливый гнев мирных народов, и с несокрушимой твердостью встает перед врагом вызванная на брань Россия, верная славным преданиям своего прошлого.

Видит Господь, что не ради воинственных замыслов или суетной мирской славы подняли Мы оружие, но, ограждая достоинство и безопасность Богом хранимой Нашей Империи, боремся за правое дело. В предстоящей войне народов Мы не одни: вместе с Нами встали доблестные союзники Наши, также вынужденные прибегнуть к силе оружия, дабы устранить, наконец, вечную угрозу Германских держав общему миру и спокойствию.

Да благословит Господь Вседержитель Наше и союзное Нам оружие, и да поднимется вся Россия на ратный подвиг с железом в руках, с крестом в сердце.

Дан в Санкт-Петербурге, в 26-й день июля, в лето от Рождества Христова 1914, царствования же Нашего в 20-е.

На подлинном Собственной Его Императорского Величества рукой написано: "Николай"

Вопросы и задания.

Какая историографическая версия находит подтверждение в этих документах?
Какие положения традиционной официальной идеологии российского государства ясно выражены в манифестах?
Проведите лексический анализ текстадля определения того, на какое преимущественно - рациональное или эмоциональное - восприятие проблемы населением рассчитывал автор манифестов?
Сделайте выводы о степени информативности и достоверности, полноты и представительности данных документов для изучения причин первой мировой войны.

2.0.5. Сазонов С.Д. Воспоминания. М., 1991. С.178-180, 196-197.

С начала ХХ в. создалась в Европе тревожная политическая атмосфера, вызванная неослабевавшей, несмотря ни на какие временные соглашения, напряженностью старой вражды между Германией и Францией и новым фактом морского соперничества между Великобританией и Германией. К этим неблагоприятным обстоятельствам прибавилось третье. С наступлением Бюловской мировой политикистало ясно обрисовываться стремление центральных монархий подчинить себе не только в экономическом, но и политическом отношении Балканский полуостров, пренебрегая законами правам местных народов и жизненным интересам России.

Ко всем упомянутым выше прежним причинам общего недомогания в области международных отношений в середине лета 1914 года, прибавилась еще новая, истинное значение которой обнаружилось не сразу. 28-го июня погиб в Сараево от руки убийцы наследник Австро-Венгерского престола, эрц-герцог Франц-Фердинанд. С ним вместе была убита и его морганическая супруга, герцогиня Гогенбург. Преступник оказался молодым сербом, боснийским уроженцем и, следовательно, австрийским подданным и был задержан на месте преступления. После первого впечатления ужаса, волнение, произведенное этим преступлением как в Австро-Венгрии, так и во всем свете, начало понемногу улегаться, как, вдруг, из Вены стали доходить известия о том, что австрийское правительство склонно видеть в Сараевском убийстве результат политического заговора, нити которого восходят до Белграда. Общественное мнение, заранее подготовленное непрерывной травлей, в течение многих лет официальной и неофициальной австро-венгерской печатью сербского соседа, ухватилось за эти слухи и в несколько дней, во всей Австро-Венгрии, откуда оно быстро перебралось и в Германию, создалось весьма опасное настроение, основанное на убеждении, что к подготовлению убийства эрц-герцога было причастно и сербское правительство.

Под прикрытием патриотического негодования велась самая безстыдная политическая агитация с очевидной целью найти давно желанный предлог для сведения счетов с Сербией. Наученное опытом пяти предшествовавших лет, русское правительство с тревогой прислушивалось к худым вестям, приходившим из Вены, ожидая, со дня на день, какого-нибудь явно враждебного действия со стороны Венского кабинета по отношению к Сербии.

По мере того, что я возобновляю в своей памяти события, предшествовавшие войне 1914 года, предо мною все яснее раскрывается психология тех людей в Германии, которые были непосредственно политически или экономически заинтересованы во включении в германскую орбиту всей восточной Европы и которые вполне правильно, со своей точки зрения, рассуждали, что им было невыгодно для своих целей дожидаться того времени, когда оборона России, над которой стали работать серьезно лишь через пять или шесть лет после окончания японской войны, была бы доведена до такого состояния, что осуществление Германией своего плана стало бы несбыточным, или, по крайней мере, трудно выполнимым. Тем не менее я должен признать, что почин европейской войны принадлежит не Германии, а несомненно Австро-Венгрии, совершенно к ней неподготовленной, но решившейся на нее ... в непоколебимой уверенности, если не в своей собственной, то в Германской непобедимости. Германия, взявшая на себя тяжкую ответственность за попустительство преступного легкомыслия союзницы, ринулась в войну в той же уверенности в своей непобедимой силе с завязанными глазами, сознавая себя вполне подготовленной, с военной точки зрения, к войне на два фронта, политически же совершенно к ней не готовая. Это настолько верно, что в Берлине не имели представления о тех размерах, которые она неизбежно должна была принять и о тех задачах, превышающих германские силы, которые эта война должна была поставить. Как сказано, в 1914 году Германия действительно, не изыскивала повода к войне, но раз, что он был для нее найден Австро-Венгрией, она решила воспользоваться случаем свести счета с восточным и западным соседями, сломить, раз навсегда, их силу и, затем, спокойно приступить к осуществлению своего плана пересоздания Средней Европы на новых началах, которые превратили бы ее, для нужд и потребностей Германии, в преддверие ближнего Востока.

Вопросы и задания.

О каких противоречиях, сложившихся в Европе к началу ХХ в., сообщает Д.С.Сазонов?
Какую роль в развитии австро-сербского конфликта сыграла пресса и общественное мнение?
Как российской властью воспринимались события австро-сербского конфликта?
Уделяет ли автор текста внимание психологическим аспектам предвоенной интриги?
Какими, по мнению Сазонова Д.С., были первоначальные представления немецких политиков о приближавшейся войне?

2.0.6. Прием членов Государственного Совета и Государственной Думы в Зимнем дворце: По газетным сообщениям // Российский ежегодник . 1990. В.2. С.127-128.

Съезд 26-го июля, в 11 час. утра, в Зимнем дворце состоялся Высочайший прием членов Государственного Совета и Государственной Думы.

В 10 часов утра толпа народа усеяла площадь Зимнего дворца и набережную Невы. Члены Государственной Думы и Государственного Совета стали собираться к 10 час. утра.

В ожидании Высочайшего выхода депутаты оживленно беседуют. Партийные различия, которые в Думе так заметны, здесь, в настоящий момент, сглаживаются, противники целуются друг с другом, протягивают и крепко пожимают друг другу руки. У всех, очевидно, одна мысль, одно чувство.

Появляются члены кабинета, с И.Л.Горемыкинымво главе, и члены Государственного Совета. Около 11 час. утра депутаты занимают места на левой стороне зала, имея впереди председателя Думы М.В.Родзянко.

По правой стороне выстраиваются совет министров и члены Государственного Совета.

Ровно в 11 час. дверь распахнулась, и в Николаевский зал вошел Государь Император в предшествии первого обер-церемониймейстера д.т. с. барона Корфа и обер-гофмаршала генерал-адъютанта гр. Бенкендорфа. За Его Величеством следовали: Августейший верховный главнокомандующий Великий Князь Николай Николаевич, министр Императорского двора гр. Фридерикс, дежурство и чины Государственной свиты.

Войдя в зал, Государь Император изволил обратиться к присутствующим со следующими словами:

"Приветствую Вас в нынешние знаменательные и тревожные дни, переживаемые всей Россией. Германия, а затем Австрия объявили войну России. Тот огромный подъем патриотических чувств любви к родине и преданности престолу, который как ураган пронесся по всей земле Нашей, служит в Моих глазах и, думаю, в ваших ручательством в том, что Наша великая матушка Россия доведет ниспосланную Господом Богом войну до желаемого конца.

В этом же единодушном порыве любви и готовности на всякие жертвы, вплоть до жизни своей, Я черпаю возможность поддерживать свои силы и спокойно и бодро взирать на будущее. Мы не только защищаем свои честь и достоинство в пределах земли своей, но боремся за единокровных и единоверных братьев-славян. И в нынешнюю минуту Я с радостью вижу, что объединение славян происходит также крепко и неразрывно со всей Россией. Уверен, что вы все, каждый на своем месте, поможете Мне перенести ниспосланное Мне испытание и что все, начиная с Меня, исполнят свой долг до конца. Велик Бог земли русской!"

Слова Государя Императора были покрыты восторженными, долго несмолкавшими криками "ура!".

Первым отвечал Его Императорскому Величеству и.о. председателя Государственного Совета статс-секретарь И.Я.Голубев.

"Ваше Императорское Величество! Государственный Совет повергает перед Вами, Великий Государь, проникнутые беспредельной любовью верноподданнические чувства и всеподданейшиее благодарение за предоставление законодательным установлениям ныне же принять участие в разработке мероприятий, вызываемых тяжким испытанием, которое, вопреки миролюбивым усилиям Вашего Величества, наступило вследствие объявления России войны двумя соседними монархиями.

Единение возлюбленного Государя и населения Империи Его усугубляет ее мощь. Мы готовы на все жертвы для охранения чести и достоинства единого нераздельного Государства Российского.

С усердной молитвой Царю царствующих и Господу господствующих о сохранении нашей родины под святым покровом Всевышнего мужественно и спокойно взираем на грядущее.

Доблестное русское воинство победоносным отражением врагов да увенчает славу Державного Вождя России на благо и счастье дорогого отечества. Да здравствует Его Императорское Величество Государь Император Николай Александрович! Ура".

Речь И.Я.Голубева была покрыта долго несмолкавшими кликами "ура".

Речь председателя Государственной Думы М.В.Родзянко.

"Ваше Императорское Величество! С глубоким чувством восторга и гордости вся Россия внимала словам русского Царя, призывающего Свой народ к полному с Ним единению в трудный час ниспосланных отечеству тяжких испытаний.

Государь! Россия знает, что воля и мысли Ваши всегда были направлены к дарованию стране условий спокойного существования и мирного труда и что любвеобильное сердце Ваше стремилось к устойчивому миру во имя охраны дорогой Вам жизни Ваших подданных.

Но пробил грозный час! От мала до велика все поняли значение и глубину развернувшихся исторических событий. Объявлена угроза благополучию и целости государства. Оскорблена народная честь, а честь народная нам дороже жизни. Пришла пора явить миру, как грозен своим врагам Русский народ, окруживший несокрушимой стеной своего Венценосного Вождя с твердой верой в Небесный Промысел.

Государь! Настала пора упорной борьбы во имя охраны государственного достоинства, борьбы за целость и неприкосновенность Русской земли, и нет ни в ком из нас ни сомнений, ни колебаний. Призванные к государственной жизни по воле Вашего Величества, народные представители ныне предстали перед Вами. Государственная Дума, отражающая в себе единодушный порыв всех областей России и сплоченная одной объединяющей всех мыслью, поручила мне сказать Вам, Государь, что народ Ваш готов к борьбе за честь и славу Отечества.

Без различия мнений, взглядов и убеждений Государственная Дума от лица Русской земли спокойно и твердо говорит своему Царю:

Дерзайте, Государь! Русский народ с Вами и, твердо уповая на милость Божию, не остановится ни перед какими жертвами, пока враг не будет сломлен и достоинство родины не будет ограждено".

Речь председателя Государственной Думы была покрыта кликами "Ура!" и общим пением народного гимна "Боже, Царя храни".

Вопросы и задания.

Как понимается природа войны представителями законодательной власти?
Демонстрируемые представителями власти патриотические настроения носят рациональный или иррациональный характер?
Опишите атмосферу приема, какими средствами речи она передана в газетных сообщениях?
Выразите одним, двумя словами главную идею публикаций.

2.0.7. Историческое заседание Государственной Думы: По газетным сообщениям // Российский ежегодник. 1990. В. 2. С.128-133.

Два часа. К Таврическому дворцу, пробираясь через толпу публики, медленно ползут автомобили, кареты и извозчичьи пролетки. Депутаты спешат в Думу, несмотря на то, что заседание назначено в три часа дня. Кулуары полны. Здесь и члены Государственного Совета, и министры и депутаты.

Молебен.

По окончании молебна депутаты волной устремляются в зал заседания.

Из речи М.В.Родзянко.

"Господа члены Государственной Думы! Государю Императору благоугодно было в трудный час, переживаемый отечеством, созвать Государственную Думу во имя единения русского Царя с верным Ему народом.

Мы все хорошо знаем, что Россия не желает войны, что русский народ чужд завоевательных стремлений. Но самой судьбе угодно было втянуть нас в военные действия. Жребий брошен, и во весь рост встал перед нами вопрос об охране целостности и единства государства.

В этом небывалом еще в мировой истории стремительном круговороте событий отрадно видеть то величие и преисполненное достоинства спокойствие, которое охватило всех без исключения и которое ярко и без лишних слов подчеркивает перед всем миром величавую силу русского духа /Бурные аплодисменты на всех скамьях. Клики "Ура"./ Спокойно и без задора мы можем сказать нападающим на нас: "Руки прочь!" / Палата разражается бурными аплодисментами и кликами "ура"./ Не дерзайте касаться нашей святой Руси. Народ наш миролюбив и добр, но страшен и могуч, когда вынужден за себя постоять.

/Бурные аплодисменты на всех скамьях/. Смотрите, - можем мы сказать, - вы думали, что нас разделяют раздор и вражда, а между тем все народы, населяющие Россию, слились в одну братскую семью, когда общему отечеству грозит беда.

/Бурные аплодисменты на всех скамьях /.

Толпа на хорах сливается с палатой в одном чувстве. По требованию некоторых депутатов Дума и публика на хорах стройно исполняют национальный гимн. В зале общее волнение. Многие из публики и депутатов утирают набегающие слезы.

Когда аплодисменты несколько смолкли, г. Родзянко обращается к Думе со следующим словом:

Господа, позвольте мне доложить следующую телеграмму, полученную мною от председателя Сербской Народной Скупщины.

Телеграмма:

"Вследствие единогласного постановления Народной Скупщины, имею честь передать вам самый горячий привет, который шлет Государственной Думе Народная Сербская Скупщина от имени всего сербского народа. Постановление Сербской Народной Скупщины было принято среди восторженных кликов в честь Русского Императора и русского народа. Сербская армия спешит на границы и, горя одушевлением, готова умереть, защищая угрожаемый сербский народ.

Прошу вас передать Государственной Думе, что все мы в Сербии отдаем себе отчет в том, что не только сербскому народу грозит опасность, но что война объявлена всему славянству. Да здравствует Его Величество Император Всероссийский. Да здравствует русский народ!

Председатель Николин.

Телеграмма Черногорской скупщины:

"Черногорская Народная Скупщина, как верная истолковательница чувств и желаний своего народа, созванная в тяжелый и полный испытаний момент для всего сербского и вообще славянского народа, приветствует дорогих своих братьев в Думе, а через них и всю мощную Россию, вековую защитницу сербства, и просит ее верить, что сербский народ, как постоянный борец за великую славянскую идею, и на этот раз готов принести в жертву все, что имеет, чтобы защитить свои священные национальные права, так как уверен, что его праведное дело - защищать веру, правду, мощную Россию, всегдашнюю сербскую защитницу.

Во имя этого мы восклицаем: да здравствует великий, мощный Император Всероссийский Николай II и Его возвышенный Дом! Да здравствует великая русская Дума! Председатель народной скупщины".

Снова бурные аплодисменты и овации по адресу Сербии и Черногории, овации в честь Англии, Франции и Бельгии. В зале все стихает, когда на трибуну поднимается председатель совета министров И.Л. Горемыкин.

Из речи Горемыкина.

Господа члены Государственной Думы! 20 июля последовал Высочайший указ о возобновлении наших занятий, прерванных всего месяц назад, среди глубокого, казалось бы, мира. В этот месяц совершились события величайшей исторической важности. Одно за другим, как удар грома, обрушились они на русскую и европейскую жизнь, давно подготовляемые незримым ходом истории и все-таки внезапные.

Россия не хотела войны. Правительство добросовестно искало мирного исхода из создавшихся осложнений и не оставляло даже слабой надежды отдалить надвигавшуюся кровавую бурю.

Но есть предел и русскому миролюбию. Вполне сознавая лежащую на нем тяжкую ответственность, Императорское правительство не могло, однако, покорно отступить перед брошенным ему вызовом. Это значило бы оказаться от положения России среди великих держав. Это было бы роковой ошибкой, а она нас унизила бы, но не изменила бы не нами предрешенного хода событий. За всю многовековую историю России, может быть, только одна Отечественная война, война 1812 г., равняется по своему значению с предстоящими событиями.

На нашу долю, господа, выпала великая и ответственная задача быть выразителями народных дум и народных чувств.

Правительство исполнило и исполнит свой долг до конца. Теперь ваш черед, господа члены Государственной Думы. В эту торжественную историческую минуту я от имени правительства призываю вас всех, без различий партий и направлений, проникнуться заветами царского манифеста: "Да будут забыты внутренние распри". /Голоса: "Браво". Рукоплескания./

И сплотиться вместе с Ним вокруг единого знамени, на котором начертаны величайшие для всех нас слова: Государство и Россия. /Рукоплескания/.

Председателя совета министров сменяет министр иностранных дел С.Д. Сазонов.Появление его на трибуне вызывает бурную овацию. В продолжение нескольких минут вся палата бурно рукоплещет. Слышны клики "ура". Взволнованный министр низко кланяется Думе, он говорит с редким подъемом. Отдельные места своей речи г. Сазонов непроизвольно подчеркивает ударом кулака по пюпитру. В зале воцаряется мертвая тишина.

Из речи С.Д.Сазонова.

Господа члены Государственной Думы. В трудные минуты ответственных решений правительство почерпало свои силы в сознании полного единомыслия своего с народной совестью. Когда наступит время для истории произвести свой беспристрастный суд, ее решение, - я твердо верю в это, - не будет иным, как то, которым мы руководствовались. Россия не могла уклониться от дерзкого вызова своих врагов. Она не могла перестать быть великой Россией.

/Возгласы: "Браво ! Браво !" Бурные аплодисменты на всех скамьях/.

Наши враги стремятся перенести на нас ответственность за бедствия, которые они навлекли на Европу. Но их лживые наветы не могут ввести в заблуждение никого, кто добросовестно следит за политикой России за последние годы и за последние дни.

В сознании задач, связанных с ее внутренним развитием и преуспеванием, Россия не со вчерашнего дня дала многочисленные доказательства своего искреннего миролюбия. Только благодаря этому миролюбию в Европе был предотвращен пожар, готовый разгореться в 1912 и 1913 гг.Не в русской политике заключалась угроза европейскому миру. Свое достоинство великая Россия никогда не полагала в бесславном бряцании оружием, в попрании чужого самолюбия, в пренебрежении к правам слабых.

Спокойная мирная мощь России не давала покоя ее врагам. Нужно ли напоминать вам обо всех попытках Австро-Венгрии подорвать историческое положение России на Балканах? Пришел час, когда я могу здесь, не обинуясь, сказать, что ее стараниями удалось посеять братоубийственную рознь между Болгарией и ее союзниками... /Движение в зале/. Но подвергшееся тяжелым испытаниям дело единения православных народов Балканского полуострова, Бог даст, не погибнет.

Вы знаете повод к войне. Раздираемая внутренними неурядицами, Австро-Венгрия решила выйти из них каким-нибудь ударом, который создал бы впечатление ее силы, нанеся в то же время России унижение. Для этой цели была выбрана Сербия, с которой связывают нас узы истории, происхождения и веры.

Нам известны условия, при которых Сербии был предъявлен ультиматум. Согласившись на него, Сербия стала бы вассалом Австрии.

Было ясно, что для нас не вступиться в дело - значило бы не только отказаться от вековой роли России как защитницы балканских народов, но и признать, что воля Австрии и стоящей за ее спиной Германии для Европы есть закон. На это не могли согласиться: ни мы, ни Франция, ни Англия. Не менее нас наши доблестные союзницы прилагали все усилия к укреплению мира в Европе. Наши враги ошиблись, приняв эти усилия за проявление слабости. И после вызова, брошенного Австрией, Россия не отвергла ни одной попытки, которая могла бы привести к мирному разрешению конфликта. В этом направлении были до конца исчерпаны все усилия наши и наших союзниц. Мы твердо стояли на одном условии. Готовые принять всякий компромисс, способный, без умаления ее достоинства, быть принятым Австрией, мы исключали все, что могло задеть самостоятельность и независимость Сербии. С самого начала мы не скрывали нашей точки зрения от Германии. Несомненно, что, если бы берлинский кабинет захотел, он мог бы вовремя одним властным словом остановить свою союзницу так же, как он сделал это во время балканского кризиса. / Возгласы: "Верно! Верно!"/

Между тем, Германия, до самых последних дней не переставая высказывать на словах свою готовность воздействовать на Вену, отвергала одно за другим делавшиеся предложения и со своей стороны выступала с пустыми заверениями.

Время шло. Переговоры не подвигались. Австрия подвергла Белград ожесточенной бомбардировке. Это был организованный правительством погром, естественное продолжение погрома беззащитного сербского населения Сараева после известного злодеяния 16 июня. Явной целью этого было выиграть переговорами время, поставить нас и Европу перед совершившимся фактом унижения и уничтожения Сербии.

При таких условиях мы не могли не принять естественных мер предосторожности, тем более, что Австрия уже мобилизовала половину своей армии и флота.

Когда в России была объявлена мобилизация армии и флота, Государю Императору благоугодно было Своим Царственным словом поручиться перед германским императором, что Россия не приступит к применению силы, пока есть надежда на мирный исход переговоров. Этот голос не был услышан.

Германия объявила войну сначала нам, потом - нашей союзнице. Потеряв всякое самообладание, она стала попирать права государств, нейтралитет которых обеспечен торжественной подписью ее самой, наравне с другими государствами.

Теперь тот повод, из-за которого началась война, отступает перед значением, которое она приобрела для каждого из нас и наших союзников.

Германия нам объявила войну 19 июля, а через пять дней после нее и Австрия, мотивировавшая свое решение нашим вмешательством в ее спор с Сербией, а также тем, что мы открыли враждебные действия против Германии. Этим будто бы и вызвана война последней против нас.

Неприятельские войска вступили на русскую землю. Мы боремся за нашу родину, мы боремся за свое достоинство и положение великой державы.

Владычества Германии и ее союзницы в Европе мы допустить не можем. Те же побуждения руководят нашими союзниками. /Громкие возгласы "Браво!"/

bf Вопросы и задания.

Что общего и различного можно заметить в речах Родзянко, Горемыкина и Сазонова? Чем объясняется сходство и различие в содержании и стилистических приемах его передачи?
В пользу какой историографической версии происхождения войны служат приведенные в речи Родзянко телеграммы Сербской и Черногорской Народной скупщины?
Сравните содержание речи Сазонова с его воспоминаниями, приведенными выше, установите разницу в содержании и способах его передачи, объясните ее.
Какой характер войне стремились придатьчлены кабинета и депутаты Государственной Думы?

2.0.8. Декларации политических фракций Государственной думы, представленные на ее историческом заседании 26 июля 1914 г. // Российский ежегодник .1990. В.2. С.135-139.

Декларация трудовой группы /прочитана <PERSONLACE ALT=15 VALUE=А.Ф.Керенским></PERSONLACE>/.

Выражая непоколебимую уверенность, что великая стихия российской демократии вместе со всеми другими силами даст решительный отпор нападающему врагу, защитит свои родные земли и культуру, созданные потом и кровью поколений, трудовики верят, что в великих страданиях укрепится братство всех народов России, родится единая воля и освободит страну от страшных внутренних пут.

Глубоко веруя в единство всех трудящихся классов всех стран, шлем свой братский привет всем протестовавшим против подготовлявшейся братоубийственной войны народов.

Крестьяне, рабочие - все, кто хочет счастья и благополучия Росси в дни великих испытаний, - закалите дух ваш, соберите все наши силы и защищайте страну, освободите ее; вам же, нашим братьям, проливающим кровь за родину, низкий поклон и братский привет.

Из Декларации партии народной свободы / прочитана П.Н.МилюковымВ этот момент всех нас слишком глубоко захватили вопросы и задачи, которые грозно и величественно стоят перед нами и повелительно требуют немедленного разрешения.

Нам нужно сосредоточить все свои силы на защиту государства от внешнего врага, вознамерившегося столкнуть нас с пути к мировому господству нашему в правом деле. Мы ведем борьбу за освобождение нашей родины от иноземного нашествия, Европы и славян - от германского преобладания.

Все мы говорили о невыносимом гнете постоянно возрастающего вооружения, вызывающего все новые и новые вооруженные столкновения. В этой борьбе мы все заодно. Мы кладем на весы борьбы нашу твердую волю одолеть насильника.

Каково бы ни было наше отношение к внутренней политике правительства, наш первый долг - сохранить нашу страну единой и нераздельной и удержать за ней то положение в ряду мировых держав, которое оспаривается у нас врагом.

Отложим же наши внутренние споры и не дадим врагу никакого повода надеяться на разделяющие нас разногласия и будем твердо помнить, что теперь первая и единственная наша задача - поддержать борцов верой в правоту нашего дела, спокойной бодростью и надеждой на успех нашего оружия.

Декларация группы центра/ произнесена гр. В.В.Мусиным-Пушкиным/.

Избранники земли русской, братья! Бывают моменты в жизни народа, когда все мысли, все чувства, все порывы народа должны выразиться в одном клике. Да будет этот клик "Бог, Царь и Народ", и победа над врагом обеспечена.

Вопросы и задания.

Какие идеи, выраженные в декларациях, соответствуют программным положениям политических партий?
Какие историографические концепции происхождения первой мировой войны могут опираться на декларации политических фракций?

2.0.9. Милюков П.Н.Война // Воспоминания (1859 - 1917). Т.2. М., 1990. С.145-157.

Тринадцатый год ... кончился для России рядом неудач в ее балканской политике. Казалось, Россия уходила с Балкан - и уходила сознательно, сознавая свое бессилие поддержать своих старых клиентов своим оружием или своей моральной силой. Но прошла только половина четырнадцатого года, и с тех же Балкан раздался сигнал, побудивший правителей России вспомнить про ее старую, уже отыгранную роль - и вернуться к ней, несмотря на очевидный риск, вместо могущественной защиты интересов балканских единоверцев, оказаться во вторых рядах защитников интересов европейской политики, ей чуждых.

Одной логикой нельзя объяснить этого кричащего противоречия между заданием и исполнением, тут вмешалась психология. Одни и те же балканские "уроки" заставили одних быстро шагнуть вперед; у других эти уроки не были достаточно поняты и оценены, - и психология отстала от событий.

В первую категорию нужно, конечно, поставить Австрию и Германию. Не было надобности даже во всех тех секретных сведениях, которыми я воспользовался выше, чтобы оценить значение совершившейся тут перемены. Положение Австрии было усилено в 1913 году ее влиянием на Фердинанда болгарского и Карла румынского, также как и ее мирными победами над Сербией на Адриатике и в Албании. Главным - и опасным - врагом ее оставалась все же Сербия, усилившаяся приобретением Македонии и, вопреки обязательству 1909 года, не отказавшаяся от поддержки сербских объединительных стремлений в австрийских провинциях. "Мы" и "они" - сделалось теперь окончательной политикой Берхтольда - и мы видели, что он уже пробовал в 1913 г. использовать союзы с Италией и Германией для "окончательного" расчета с сербским королевством. Джолиттиотказался, а германский посол в Вене, Чиршкий, признал тогда политику Берхтольда unklug и kleinlich: "неумной " и " мелкой".

Все зависело от роли Германии; но тут даже германские послы не сразу заметили, что психология Вильгельма переменилась, как уже указано выше. Победа "славянства" на Балканах нарушила "равновесие"; оно должно быть восстановлено победой "германства" над "славянством". По надписям Вильгельма на докладах послов в 1914 г. мы продолжаем следить за характером этой перемены: она включала Николая II и Россию. Пурталес12/25 февраля 1914 г. сообщает Вильгельму о примирительном настроении Сазонова. Вильгельм, среди восклицательных и вопросительных знаков пишет: "Довольно! Он (царь), во всяком случае, не хочет и не может ничего сделать, чтобы изменить (это положение). Русско-прусские отношения раз навсегда мертвы. Мы стали врагами (Wir sind Feinde geworden)". В докладе 11 марта Пурталес уверяет императора, что миролюбивые настроения Николая "не вызывают ни малейшего сомнения". Вильгельм иронически надписывает: "так же, как его абсолютное непостоянство и слабость по отношению к любому влиянию". Пурталес замечает, что во всякой армии есть воинственные генералы, но нельзя предсказывать, что будет через два года, если не обладаешь даром пророчества. Вильгельм совсем уже сердито отвечает: "Этот дар существует - часто у государей, редко у государственных людей, почти никогда - у дипломатов... Лучше бы милый Пурталес не писал этого доклада... Мы здесь в области пограничной между военной и политической, области трудной и неясной, где дипломаты обычно теряются. Как военный, по всем моим сведениям я ни малейшим образом не сомневаюсь, что Россия систематически готовится к войне с нами, - и сообразно с этим я веду свою политику". Дважды в той же надписи он повторяет: это - "вопрос расы".

Итак, решение Вильгельма остается неизменным: он готов воевать с Россией, и русские "расисты" и шовинисты доставляют ему достаточно материала для его аргументации. Я упоминал о "славянских" демонстрациях в Думе, на улицах, - были еще "славянские" обеды Башмакова, молебны в соборе... Мы вспоминаем, что после свидания в Балтийском порту Сазонов говорил, что "нужно только принять меры к тому, чтобы наши доморощенные политики не втянули нас в какую-нибудь славянскую авантюру". Выдержал ли он эту линию до конца? Во всяком случае под "славизмом" Вильгельм понимает не только балканских славян, но распространяет этот термин и на Россию - в тот самый момент, когда Россия отказывается от славянских "авантюр" и терпит поражение за поражением в своей традиционной "славянской" политике, и выдвигается этот "вопрос расы" тогда, когда европейский конфликт созревает не на "расовой" почве, а на почве "мировой политики" Вильгельма. Я высказал предположение, как он мирит то и другое; но это примирение, очевидно, искусственно. У Вильгельма есть теперь и другой мотив для войны с Россией: "Россия систематически готовится к войне с нами". Но, во-первых, готовилась не одна Россия: это были годы общей "скачки вооружений". А во-вторых, Вильгельм знал цену русской подготовки. Когда 12 марта 1914 г. Сухомлиновв анонимной статье "Биржевых ведомостей" повторил свое хвастовство, что Россия "готова", Пурталес назвал это "фанфаронадой"; как смотрела и вся Россия, негодовавшая на министра за эту провокацию. Объяснить все это смешение "мирового" с "славянским" можно только расчетом - разделаться с Россией наедине - именно, пока она "не готова". Мы увидим, что так оно и было.

С другой стороны, демократический лагерь Европы, рассчитывая на помощь России в случае "мирового" конфликта, тщательно отделял ее балканские интересы от общеевропейских. Мы видели определенное заявление Пуанкаре что за эти балканские интересы Франция воевать не будет, - несмотря на свои договорные обязательства. Особенно осторожно вела себя Англия. Тут, по-видимому, определенно проводилась линия отделения европейских интересов от специфически русских, - что, в известном смысле, шло навстречу расчету Вильгельма - расправиться с Россией один на один. С обеих сторон логики тут не было; зато была психология.

...Для меня самого этот исход - локализация австро-сербского конфликта - явился естественным выводом из всех моих предыдущих наблюдений... После всех балканских событий предыдущих годов было поздно говорить о моральных обязанностях России по отношению к славянству, ставшему на свои собственные ноги. Надо было руководиться только русскими интересами, - а они, как было понято в 1913 г., расходились с интересами балканцев. Ужасы войны ... мне представлялись особенно понятными. Дело было даже не только в "сотнях тысяч" русских людей, которыми готовы были пожертвовать Янушкевичи Сухомлиновым. Я не знаю, действительно ли Извольскийтак желал своей "маленькой войны", как о том говорили - и как в свое время желал японской войны Плеве. Не хотелось бы этому верить. Но, при явной неготовности России к войне - и при ее сложившемся внутреннем положении, поражение России мне представлялось более чем вероятным, а его последствия - неисчислимыми... Нет, чего бы это ни стоило Сербии, - я был за "локализацию".

В день объявления войны Германией мы приготовили номер "речи" 20 июля с резкими статьями против Германии, и ночью гранки статей уже были отправлены в военную цензуру, когда мы узнали, что, с назначением великого князя Николая Николаевича Верховным главнокомандующим, наша газета была запрещена за ее известную оппозицию войне. Не хуже Вильгельма мы знали, конечно, шаткость характера царя, но тем более должны были сочувствовать твердости и упорству его намерения сохранить мир. И не слабостью перед посторонними влияниями надо было объяснять на этот раз его решимость идти на риск войны. Я не мог бы согласиться с сентиментально-националистической аргументацией Сазонова(о которой, впрочем, узнал только из его воспоминаний); но царь уже был заранее убежден военно-техническими соображениями. Однако и после вступления России в войну Николай II продолжал считать свое решение своего рода изменой своему миролюбию.

Гранки "Речи" были доведены до сведения кого следует, и убедили начальство в достаточности нашего патриотизма. Запрещение с газеты было снято, и номер появился с теми статьями, которые были написаны или набраны до запрещения, - не помню, на следующий же день или через день по объявлении войны. И.В.Гессенвспоминает, что между резкостями моих передовиц в те дни была фраза о "несоответствии между поводом и грозными перспективами европейской войны" и что когда против этой фразы, как раздражающей, послышались в редакции возражения, я ответил: "Придет время, когда мы должны будем ссылаться на то, что своевременно мы сказали это и сделали попытку предупредить несчастье". Это время пришло скорее, чем я ожидал.

Вопросы и задания.

Какими причинами автор объясняет происхождение войны?
Какими источниками пользовался П.Н. Милюков при написании текста?
В чем заключается позиция автора в оценке событий? Сторонником каких действий он предстает?

ЯГПУ, Отдел образовательных информационных технологий
2015-04-27