1.6. Текст 6

"Осенью 1928 года, когда началась массовая экспроприация крестьян и в победные марши вступили звонкие фанфары первой пятилетки, главный дирижёр оркестра великого перелома вспомнил о безнадёжно отставшей от всеобщего ликования Академии наук и тотчас начал необъявленную войну против отечественных учёных. С помощью испытанного подручного

Иосиф-строитель перетряхнул состав Академии наук. Полоса террора оказалась довольно кратковременной, всего два года, но академия вышла из неё преображенной.

За это время учёные освоили науку молчания и исполнения высоких предначертаний. Упрямцам скрутили руки, самых непокорных вышвырнули вон. Предприимчивые поняли, что на этом корабле удержаться можно лишь за счёт менее приспособленных братьев-учёных. И действовали соответственно.

Перво-наперво Иосиф-строитель решил влить в этот научный организм свежую партийную кровь. И он устроил то, что у его коллеги получит название " культурной революции".

Почти сто лет, с 1836 года, действовал устав императорской Академии наук. Он представлял ученым гарантированные права, ограничивающие вмешательство властей в научно-исследовательскую работу и управление академией. За ней признавались следующие основные права:

Выдвижение и утверждение кандидатов в члены академии;
Бесцензурное издание трудов;
Бесплатная пересылка всех почтовых отправлений;
Бесцензурное получение зарубежных изданий;
Самостоятельная закупка за границей и беспошлинное получение книг, приборов, коллекций;
Беспрепятственный вывоз за границу академических грузов (включая рукописи);
Освобождение от таможенного досмотра на границе;
Право иметь свою гербовую печать.

1.6.1. Мог ли генсек оставить такой устав?

Начиная с 1927 года он трижды менял старый устав на новый, пока от "вольных" пунктов не остался один, последний, касающийся печати.

Согласно новому академическому уставу отбор кандидатов - впервые в истории мировой науки! - должен производиться при участии "широкой общественности". В переводе на нормальный русский язык это означало: кандидатов назначают сверху. Кому быть, кому не быть учёным решал отныне партийный аппарат. Второй шаг вперёд - постановление СНК от 3 апреля 1928 года об увеличении числа академических кафедр до восьмидесяти пяти. Предстояло выбрать сорок два новых члена академии.

Академик А.И. Соболевский обратился к коллегам с письмом, призвал спасти академию от гибели, не выбирать "марксистов". То был единственный голос мужчины в собрании отважных исследователей.

По отделению гуманитарных наук власти наметили восемь кандидатов. Все они прошли первую ступень (12 декабря 1928 г.). Однако на общем собрании трём из них - А.М. Деборину, Н.М. Лукину и В.М. Фриче - набросали вдоволь черных шаров. Экстренно созданный президиум (Карпинский, Иоффе, Крачковский, Крылов, Ольденбург, Ферсман) решили назначить общее собрание повторно, с участием вновь избранных, и вторично поставить на голосование троих забаллотированных. Постановление президиума поддержали академики Марр, Курнаков, Платонов, Комаров, Тарле.

Всего за троих отвергнутых голосовало пятнадцать академиков. После же заявления президиума и пяти присоединившихся (это произошло 12 января 1929 г.) уравнение на тему "Кто посмел!?" решалось легче: осталось всего пять неизвестных.

Нет, что бы там ни говорили, а трусость и предательство родились не в тридцать седьмом...

В двадцать девятом нашлись стойкие люди. Девять академиков заявили протест против перебаллотировки: Ляпунов, Левинсон-Лессинг, Карский, Лавров, Бородин, Петрушевский, Владимирцов, Сакулин (последних троих только что избрали). С девятым, Иваном Павловым, вышел казус: самый именитый и "пригретый", он оказался самым упорным.

Журнал "Чудак", поместивший по поводу академического скандала иллюстрированный редакционный фельетон, стыдливо опустил портрет Павлова в галерее девяти противоборцев.

А Иван Павлов стоит на своём. 17 января на общем собрании он резко протестует против произвола партийных чинов. Его увещевают Платонов и Крылов. Маститый математик, механик и кораблестроитель Алексей Николаевич Крылов произносит уютную фразу: "Плюнь, батюшка, поцелуй у злодея ручку".

На общем собрании отсутствуют тридцать семь академиков из семидесяти восьми. За постановление президиума подано двадцать восемь голосов, против девять, воздержались от голосования четверо. Академия просит Совнарком "в виде особого исключения" и "в отступление от устава" разрешить повторное баллотирование 31 января.

Молотов докладывает Сталину о результатах. Генсек запускает на полную мощность пропагандистскую машину. Митинги на заводах, газетный гром, призывы - наказать, разоблачить, запретить, обновить... Что говорить, кое-какой опыт в организации политической травли Сталин уже накопил. В хоре новоявленных черносотенцев выделяется коллективный голос коммунистов Ленинградского комуниверситета: "Пускай учёные обскуранты знают, что рабочий класс, идущий под знаменем единения науки и труда, во имя этого единения не задумаешься перешагнуть через них. А если нынешняя Академия наук с ними не справится, то - через академию".

1.6.2. Это уже голос из будущего.

13 февраля состоялись наконец выборы. Участвовали в голосовании пятьдесят четыре академика, обработанных столь основательно что лишь двое-трое осмелились бросить черные шары.

А судьба злополучной троицы поучительна. Фриче умер через полгода после избрания. И умно поступил: покойного вскоре объявили представителем вульгарно-социологического направления. Деборин подвергся разгромной критике за меньшевистский идеализм и недооценку ленинского этапа философии. Он даже удостоился сомнительной чести стать основателем нового "уклона" - деборинщины... Академик Лукин принял посильное участие в травле инакомыслящих, но это его не спасло от участи учёных, списанных с корабля науки в тридцатые годы по разряду "врагов народа".

1.6.3. Все в духе времени.

Как тут не вспомнить слова Г.М. Кржижановского, произнесенные в памятный день 13 февраля 1929 года: "Мы вступаем в Академию наук как колонна марксистов-диалектиков".

1.6.4. Диалектика...

А из тех, что не пожелали склонить выю, пятеро ушли из жизни в ближайшие два года: слависты Лавров и Карский, ботаник Бородин, литературовед Сакулин и монголовед Владимирцов. Но раньше всех похоронили Соболевского.

Этот ранний мартиролог составил И.Вознесенский. Он сообщает, что лишь историк Д.М. Петрушевский сохранил независимость до самой кончины в 1942 году.

Алексей Крылов станет ещё и лауреатом Сталинской премии, и героем Социалистического Труда, три ордена Ленина получит. До глубокой старости лобызал он ту ручку. Он скончался в 1945 году восьмидесяти двух лет от роду. Горькой тропой прошел Крылов к приятию злодея. При царе получил он чин генерал-лейтенант флота. Октябрьскую революцию воспринял как бунт черни. Сын Крылова погиб на гражданской войне, сражаясь на стороне белых.

1.6.5. История пооктябрьской науки знает несколько истребительных компаний.

Первая падает на годы жизни Ленина, когда Сталин только подбирал ключи к верховной власти. В 1923 году Советское правительство покончило с традиционным демократическим правом университетов (и некоторых институтов) - академической автономией. На эту давнюю университетскую привилегию цари в прошлом веке не посягали.

1.6.6. Дорвавшись до власти, Сталин перестал церемонится со всеми университетами и институтами вообще.

Вузы страны выпускали ежегодно десятки тысяч специалистов, будущих командиров производства и учёных. Многие вскоре попали под топор большого террора. Ведала правая рука Сталина, что делала левая? Ведала. Ради внедрения страха и покорности можно (нужно!) снять сливки с народа. Прежде всего - сливки!

Испокон веков русский мужик недоверчиво относился к "образованным". Ведь они почти все были дворянского происхождения. Сталин заботливо разжигал неприязнь, растил ненависть пролетариев к интеллигенции, особенно к ученым.

"Дело Академии наук". Так называлось начатое в 1930 году "дело" историка Платонова. В то время наши славные чекисты вскрыли "контрреволюционные центры", "партии" и другие "организации" во всех сферах экономики. Миллионы "врагов народа" в школах и детских садах, в наркоматах и больницах, в пожарных командах и оперных театрах. Могла ли отстать от всенародного движения Академии наук? Как "оказалось", академики не только помышляли о насильственном свержении Советской власти, они уже сформировали подпольное правительство. А пока, в ожидании переворота, занимались идеологическими диверсиями и прямым вредительством. Владимир Николаевич Бенешевич, историк, профессор церковного права, активно сопротивлялся изобретению в Академию наук "марксистов". По "делу" он проходил как министр вероисповеданий в кабинете Платонова. Портфели этого мифологического правительства распределял на Лубянке следователь Стромин.

Выкорчевывать академиков начали вместе с родственниками. Прежде чем схватить Платонова, забрали и отправили в лагеря его дочерей. Отца сослали в Саратовскую область. Там же и умер через два года.

Академика Е.В. Тарле выслали в Алма-Ату. Один из редких счастливцев, удостоенных права умереть в собственной постели, он после ссылки вернулся к научной деятельности и даже печатался, но уже теперь лишь как профессор Тарле. Сталин по этому поводу однажды выразил деланное удивление: "Разве Тарле не академик?..."

Маститого ученого немедленно восстановили в академическом звании - без выборов и без вакансии.

Новое подневольное состояние науки и ученых нашло отражение в новом уставе 1930 года. Согласно статье 11 в АН могли быть избраны лишь учёные, "способствующие социалистическому строительству СССР". Статья 16 ставила дополнительное условие перед почтенными академиками: в число почетных могли быть избраны учёные, "обогатившие науку трудами мирового значения, за исключением лиц, проявивших враждебное отношение к революционному движению пролетариата".

Таким образом, ни один всемирно признанный учёный - будь то англичанин, немец, перс или украинец - не мог рассчитывать на звание почетного члена АН СССР, пока он публично не изъявит восторга по поводу узурпации власти Сталиным. (При чём здесь "революционное движение пролетариата"? А разве неизвестно, что Сталин по совместительству является вождём мирового пролетариата?..)

Такими мерами Сталин пытался втянуть в процесс обожествления собственной персоны самых известных иностранных учёных. Что касается доморощенных, то ряды жаждущих припасть к стопам множились день ото дня на тысячах кафедр общественных наук. И не только в этих гнездилищах. В те годы гремели имена таких псевдоучёных, как П.Н. Поспелов, М.Б. Митин, П.Ф. Юдин, Г.Ф. Александров. Да не забыть Емельяна Ярославского - он был одним из зачинателей фальшивой историографии в двадцатые годы.

Но обо всех не расскажешь, жизненный путь каждого лжеучёного отмечен деяниями криминальными, поступками гнусными. Впору роман-детектив писать. Поэтому остановимся на одной фигуре - М.Б. Митина. Этот, с позволения сказать, философ в короткий срок вырос в типичного функционера сталинской эпохи. Для стандарта научной карьеры бывшего политрука Митина судьба выбрала редакцию журнала "Революция и культура". Главным редактором был тогда, в 1928 году, Николай Бухарин, ответственным секретарём - Надежда Аллилуева. Бухарин встретил его приветливо: "У вас все впереди, молодой человек".

Митин начал с серии статей, направленных против "правового уклона", не упоминая пока имён лидеров. Касаясь последних работ Ленина, автор предлагал толковать их общенно, понимая ленинизм в целом "синтетически".

1.6.7. Чей заказ выполнял энергичный философ?

Через два года последовал второй залп, на этот раз по школе А.М. Деборина. Вероятно, этот видный философ кому-то дорогу перешёл, и вот Митин вкупе с В. Ральцевичем и П. Юдиным выступают в "Правде" с разоблачением деборинского "уклона". По этому сигналу шельмовали неугодных режиму философов на заседании президиума Коммунистической академии. "... Партия осадит и тех, кто зарвался, кто отошел от современных актуальных проблем, кто страдает в весьма высокой степени болезнями идеализма. И товарищи сами виноваты будут, если эта осадка произойдёт самым свирепым образом..."

1.6.8. Вот он, переход от слов к делу.

На этом же заседании Митин открыто назвал того, кто заказывал музыку, заявив, что работы Сталина - это воплощение творческого марксизма.

Усердие Митина было замечено, ему предоставили кресло редактора журнала "Под знаменем марксизма" вместо Деборина. На этом посту он мог уже свысока поглядывать на оклеветанного Бухарина и развернуть компанию славословия генсеку. В 1936 году это выглядело так: "Нет ни одной статьи, ни одной работы т. Сталина, которая не была бы примером творческого марксизма... Именно поэтому он не только воинствующий материалист-диалектик, ни и крупнейший теоретик материалистической диалектики современности..." Преданные анафеме ученые - это "идеологическое прикрытие троцкизма...", "его прямая агентура...". Став придворным философом, Митин присваивает себе функции государственного обвинителя: "Трижды презренная троцкистско-зиновьевская фашистская террористическая банда имела в лице меньшевистсвующего идеализма свою агентуру на философском фронте".

В обеспечении полного контроля над Академией наук Сталин ввел в ней новую "революционную систему" выборов. Статьи 13-18 нового устава закрепили полное бесправие академии при выдвижении кандидатов.

И чтобы совсем спеленать доставшееся от старого режима непокорное дитя, чиновники сформулировали задачи АН в этаком ударно-утилитарном духе: отныне академия "содействует выработке единого научного метода на основе материалистического мировоззрения, планомерно направляя свою систему научного знания к удовлетворению нужд социалистической реконструкции страны и дальнейшего роста социалистического строя".

Ученым, если они только хотели уцелеть, предстояло усвоить новые задачи. Для непонятливых в уставе сохранилась статья об исключении из академии за "деятельность, направленную во вред Союзу ССР".

Под эту статью можно было подвести всякого.

Стольким учёным инкриминировали вредительскую деятельность? Скольких загубили?..

За дело, батенька, за дело. Взять тех же математиков. Собрались в июне тридцатого года на свою конференцию и - подумать страшно! - отказались послать приветствие XVI партийному съезду. А профессор Егоров, недавно снятый с поста директора института (он упорно не желал вступать в профсоюз), осмелился публично заявить, что "не что-либо другое, а навязывание стандартного мировоззрения учёным является подлинным вредительством".

Этот "вождь реакционный московской математической школы" состоял к тому же церковным старостой. И считал, что это нисколько не хуже, нежели состоять секретарём партбюро.

Всей мощью партийного и государственного аппарата, органов пропаганды и печати обрушился Сталин на непокорных егоровых. "Вредительство в науке" надолго стало одной из самых популярных тем печатных выступлений. Доставалось всем - физику Френкелю, биологу Гурвичу, географу Бергу, психологу Савину, геологу Вернандскому, математику Лузину, китаеведу В.Алексееву... А пуще того - историкам и философам. Этих "махистов", "виталистов", "меньшевиствующих идеалистов", "вульгаризаторствующих социологов" и разных прочих "ползучих эмпириков" клеймили как носителей реакционных теорий и противников большевистской политики в области науки. Их обвиняли в "идеологическом обволакивании коммунистов".

...Где-то мы уже читали нечто подобное. Ну да, в протоколах заседаний испанской инквизиции.

Средневековые инквизиторы были деловыми людьми. Они не ограничивались проклятиями в адрес еретиков. Сталин тоже предпочитал слову дело. Выселение из центров науки и уничтожение строптивых учёных он поставил на конвейер. Начало было положено в 1922 году, когда за границу их высылали - вон какие ещё не изученные красоты за Волгой, за Уралом!..

Некоторых учёных Сталин только отстранял от науки. Пока отстранял. Не у дел оказались языковеды Державин и Обнорский, физик Лазарев, физиологи Бериташвили и Л. Орбели, агрохимик Прянишников. С политическими обвинениями против Прянишникова выступил "красный академик" Вильямс. Коллеги обличали, шельмовали друг друга. Порой трудно было отличить "своего" от "чужого".

Партийный чин, "философ" и "литературовед", Иван Луппол вытеснил из академии Жирмунского и Шишмарева. В 1939 году его "избрали" в АН, а через год... арестовали. Погиб корчеватель в мае сорок третьего...

1.6.9. Учёный предавал учёного.

И вот уже аккуратно оклеветанного академика волокут на расправу к Хозяину. А уж он сам решал, что делать с отщепенцем, в зависимости от его авторитета (вдруг он мировой?) и нужности (могут его открытия существенно приумножить экономический, а ещё лучше - военный потенциал страны?), - отправить в лагеря, выслать подальше от Москвы или "просто" лишить работы?..

Всемирно известный американский генетик Герман Джозеф Меллер впервые побывал в СССР в 1922 году на торжествах по случаю столетия со дня рождения Менделя. Меллера пригласили работать в Германию на средства фонда Гугенгейма. С приходом к власти Гитлера начались гонения на генетиков. Институт мозга, где работал Меллер, разогнали, самого учёного арестовали. Если бы не заступничество Круппа, Меллер стал бы жертвой "нового порядка": он имел неосторожность родиться с "нечистой" кровью.

Советские ученые высоко ценили труды Меллера. Президент АН СССР Сергей Вавилов знал ученого-генетика лично, звал в Москву. И Меллер приехал. 2 февраля 1938 года его избрали членом-корреспондентом АН по разряду иностранных.

В Москве организовали Институт генетики, и Меллер, полный надежд, принимает одну из лабораторий нового института. Вскоре Меллер выпускает книгу с признанием заслуг сталинского режима перед наукой...

Не ведая сути политических процессов внутри страны и эволюции власти, Меллер ведёт научный спор с группой Лысенко, разоблачает невежественных коллег.

...Но пробил смертный час советской генетики человека. Директор Медико-биологического института Соломон Левит, изучавший, по неразумению, хромосомы разных этнических групп, объявлен врагом народа. В тюрьму, в лагеря - на истребление - забрали всех видных учёных - генетиков. Лженаука ликвидирована. Институт оккупирован военными под дом отдыха. Теперь уж никто не усомнится в полной победе так называемого "творческого дарвинизма".

...Меллер чудом уцелел. Он успел выехать за границу, участвовал в революционной борьбе испанского народа против фашизма. После второй мировой войны стал лауреатом Нобелевской премии.

<H2>Герман Меллер уцелел. Сколько не уцелело?..</H2> А ликвидированная Сталиным отечественная генетика? Что ж, отстав на три десятилетия от Запада, ныне пытаемся догнать. Однако наши учёные говорят, что в обозримом будущем догнать генетиков Запада вряд ли удастся.

Сталин оголил, ликвидировал целые отрасли и направления науки. Места изгнанных и уничтоженных исследователей оперативно заняли псевдоучёные, постигшие главную формулу преуспеяния на ниве науки: "Предавай сам, иначе предадут тебя".

1.6.10. Состоялось ещё одно достижение сталинщины - растление Академии наук.

Физиолог Иван Павлов, экспериментируя над обезьянами и собаками в своих Колтушах, по-разному кормил подопытных животных. Сталин чётко дифференцировал снабжение видных ученых по трем категориям: члены президиума, действительные члены АН и члены-корреспонденты. Им выдавали икру, мясо, рыбу благородных кровей в разных количествах исследований, а за звания - действовал при распределении квартир и дач, окладов и орденов. На фоне гонений "примазавшихся" космополитов, на фоне полуголодного существования прочих граждан эта подкормка была весьма эффективной.

Радиофизик Д.С. Рожанский при голосовании резолюции, требующей смертной казни членам мифической "Промпартии", в 1929 году воздержался и, естественно, угодил в лагеря. Чудом остался жив, вышел на свободу. Незадолго до смерти успел поработать над радиолокационной установкой.

Нет, ученые не только целовали ручку дающего. Они ковали ему оружие, с помощью которого он потом подчинит себе половину Европы.

1.6.11. Этика ученого. Что с нею сделал Сталин?..

Ученому миру хорошо известно имя востоковеда, индолога Щербатского, основателя Института буддийской культуры. При Сталине институт разгромили, директора уничтожили. С рукописями случилось то, что случалось на каждом шагу: их присвоили респектабельные мародёры от науки.

Наглой, уверенной поступью вошло в науку воровство. Академики-назначенцы и членкоры милостью Сталина, легионы липовых докторов и профессоров, захлебываясь от нетерпения, кинулись выкорчевать и грабить.

Если составить перечень только известных украденных и присвоенных учеными-опричниками открытий, изобретений, исследований - солидный том получиться.

Развязав в тридцать пятом году большой террор. Сталин не мог мириться больше с академической вольницей. Какие-то подозрительные иностранцы ездят туда-сюда, что-то пишут, думают что-то, изобретают. Кому они служат? Мировой буржуазии выгодно иметь своих агентов в самом сердце Великой Державы. Мы их еще кормим - поим, лучшие квартиры даем, лаборатории... Само их присутствие разлагающе действует на наших замечательных ученых-патриотов. При царях-изменниках иностранцы роились вокруг Российской академии в Петербурге. Рабочий класс больше этого не потерпит. Словом, к тридцать седьмому году тот скудный ручеек, с которым Советский Союз протекали мировые умы, прервался.

Никто и ничто так не способствовало отстаиванию советской науки от мировой, как сталинщина. Как почетный академик Иосиф Сталин. К концу его жизни это отставание стало катастрофическим.

"Выпьем за науку. Не за ту, которая... а за ту, которая..." В тридцать восьмом, когда Сталин произнес этот не очень вразумительный тост, той науки, за которую он не хотел выпить, и тех учёных уже не стало. Остались лишь те, что не ленились ручку целовать злодею. И среди них, конечно, такой трубадур террора, как Митин. Летом 1938 года ему Сталин поручает, после серии так называемых открытых процессов, составить текст новой программы партии. Автор одной из первых программ, Бухарин, казнён, туда ему и дорога. Митин справился с заданием генсека в десять дней. Настал звёздный час подручного палача. На XVIII съезде он вошел в состав ЦК. Та же рука наградила орденом и возвела его в сан академика. В тот же день ряды академиков пополнились почётными членами Сталиным и Молотовым.

Пытаясь загнать советскую науку в казарму, Вождь подбирал штат надзирателей. Вместе с Митиным он назначил академиком прокурора Вышинского. Теперь они в одной упряжке. Первый дал "философское" обоснование массового террора, второй - "юридическое", с позволения сказать.

Милости надо отрабатывать, и Митин бросается в самую гущу дискуссии в области генетики и селекции. На стороне Лысенко, разумеется. Они сошлись, родственные души, на травле замечательного учёного Николая Вавилова. И вновь был отмечен Хозяином академик Митин, получив ответственный пост директора Института Маркса-Энгельса-Ленина при ЦК ВКП(б). Вавилов гибнет голодной смертью в тюремной камере в январе сорок третьего, а Митин через пять лет завершает разгром его детища-ВАСХНИЛа. Эта акция свершилась в период "охоты на ведьм космополитизма", когда в стан врагов с легкой руки Жданова были зачислены все учёные, мыслящие широко, да и все граждане, не лишённые до конца чувства общности человеческой науки и культуры. Присяжный погромщик Митин отдал этой новой кампании много сил и жестокой энергии. Более двадцати лет поставлял он живые мишени главному охотнику. За словесными залпами следовали смертные залпы. Велика доля академика Митина в деле изничтожения отечественной науки, в деле истребления её передовых носителей. И в кампании фальсификации истории, из которой вырос культ кремлёвского божества. Именно он, директор Института марксизма-ленинизма, приложил свою ручку к созданию фантастической "Краткой биографии" Сталина, миллионными тиражами снизошедшей на послушный народ.

Долгие десятилетия благоденствовал на этой фальшивой ниве сталинский прислужник, даже после смерти Хозяина. И после XX съезда партии. Для этого оказалось достаточным признать допущенные в тридцатые годы "перегибы в критике" - так стыдливо стали называть истребительную войну против подлинной науки и честных учёных.

Один из них - философ Ян Эрнестович Стэн, учивший Сталина азам логики, погиб в тюрьме в 1937 году. Пришла пора реабилитации, для многих посмертной, и выяснилось, что опубликованная в первом издании БСЭ за подписью М. Митина и А. Щеглова статья "Философия" написана Стэном. И когда вернувшаяся в Москву после восемнадцати лет лагерей вдова выдающегося философа Валерия Львовна решила вывести плагиатора на чистую воду, тот ответил: "Надо было спасать ценный труд вашего супруга. Ведь под его фамилией статья не прошла бы..."

С таким же изяществом Митин вошел в очередной поворот после снятия Хрущева. При Брежневе генеральная линия колебнулась вправо, и вместе с ней резко колебнулся - в который раз! - непременный Митин. Да, непременный. Такой же, как П.Н. Федосеев.

В 1947 году членкор Академии наук Федосеев устроил зубодробительный разнос Анне Сергеевне Аллилуевой за книгу воспоминаний. Как вспоминает Светлана Аллилуева, "книга вызвала страшный гнев отца". Действительно, разве мог "вождь Октября" Сталин в решающую ночь восстания мирно попивать чаёк на квартире Аллилуевых?.. "Это не воспоминания очевидца, - бросается на защиту Вождя Федосеев, - а приёмы авантюриста". Попутно он повторяет давно и прочно канонизированные домыслы официальных историков партии и делает заключение: "Появление книги А.С. Аллилуевой, в которой она пытается изобразить деятельность партии и ее вождей, вызывает тем большее недоумение, что советский читатель имеет сталинский "Краткий курс истории ВКП(б)" и научно составленную биографию И.В. Сталина. Видимо, А.С. Аллилуева считает, что ее книга призвана конкурировать с указанными книгами. Эта претензия автора по меньшей мере недобропорядочна."

В самую точку попал ученый партчиновник, угодил Хозяину. Потом - другому. Когда на главный пост заступил Брежнев, истово служил ему. Потом, уже в ранге вице-президента, совершил ещё один поворот. Жизнь - как гигантский политический слалом...

Все они: М.Митин, П.Федосеев, П.Поспелов, П.Юдин, Г.Александров и конечно же Емельян Ярославский - всеми мерами способствовали упадку общественных наук, делами своими вписав самые позорные страницы в историю академии. И - самые кровавые.

В 1918 году в речи, посвященной памяти академика В.П. Васильева, непременный секретарь Российской академии наук С.Ф. Ольденбург сказал: "Всего два, в сущности, с небольшим века этой молодой русской науке, а как длинен ее мартиролог...".

Горько сознавать, что с тех пор этот мартиролог намного удлинился:"

Вопросы для обсуждения:

В чем специфичность данного источника?
Что заложено в названии документа?
По каким вопросам полемизирует автор текста?
Насколько обширны и достоверны факты, приводимые А. Антоновым - Овсеенко?
Что Вам известно об "Академическом деле"?
На основании текста определите позицию автора в отношении советской интеллигенции. Разделяете ли Вы его взгляды и оценки?
Какова роль советской исторической науки в становлении сталинизма?

ЯГПУ, Отдел образовательных информационных технологий
2015-04-26