2.3. Поиски культурной идентичности в России XIX века и ислам

Выделите главные идеи предложенного текста.
Как автор оценивает "цивилизацию Петра Великого"? Согласны ли Вы с этой оценкой?
Согласны ли Вы с авторской интерпретацией оценок русской элиты по отношению к Западу и Востоку?
Согласны ли Вы с интерпретацией автором оценок русской элиты в отношении ислама?
В чем состоят особенности интерпретации ислама П.Чаадаевым?
Каким образом в общественном сознании и культуре России выстраивались отношения к Османской Турции и туркам?

2.3.1. Культурное самоопределение и ислам

Общество, созданное Петром Великим, было союзом деспотизма и просвещения. Это означало неминуемое как символическое, так и субстантивное (действительное) отрицание Востока, мусульманского Востока, "азиатско-татарского" Востока, с которыми западное общественное мнение и многие русские интеллектуалы последовательно идентифицировали русское общество и его монархию. Тем не менее, цивилизация Петра Великого и его последователей (наследников) была лишь имитацией европейских моделей. Она постулировала необходимость поисков самой себя (своей самобытности), и только своего - ни западного, ни, естественно, восточного - пути, без трудностей и внутренних или внешних разрушений, вытекавших из этого.

...Быстрое развитие самоопределения русской культуры проходило в XVIII - начале XIX века, и хотя западные модели оказали существенное влияние, они, тем не менее, воспринимались только на начальной стадии. Изучение означало в конечном счете преодоление Запада - это признавал даже Петр I. Существует многие примеры такого культурного мессианства.

Однако ни чрезмерно настойчивая самоуверенность, ни высокомерная наивность не могли препятствовать процессу пересаживания в русскую культуру различных аспектов европейской культуры и окончательной ее идентификации с последней. Это то, что стояло за той значительной ролью, которую занимало "рациональное сомнение" в русской ментальности. В свою очередь это приводило к светским тенденциям , которые, с одной стороны, противопоставлялись христианской субъективности, искажавшей интерпретации ислама, а с другой, возвело барьер скептицизма на пути любого значительного проникновения в русскую духовность, традиционно восточного типа...

... Расширение философских горизонтов русской культуры, таким образом, означало одновременные и более интенсивные поиски истинной сущности, которая наиболее ясно была выражена в заявлении: "Мы не Запад и не Восток". Тем не менее, многосторонняя привязанность к европейской цивилизации, даже среди славянофилов, одержала победу в конце XVIII - первой половине XIX вв. Казалось, только европейская культура могла предоставить ясные перспективы для "великих метаморфоз" социальных структур, политических традиций, моральных, этических и интеллектуальных контрастов, которые существовали у всех на глазах.

2.3.2. Радикалы, либералы, консерваторы

Такие утверждения как: "Русский народ был избран, чтобы стать бастионом на пути кочевников в Европу, и таким образом выполнил свой исторический подвиг", стали клише в русских интеллектуальных кругах. Как убежденные западники, так и те кто считал себя бескомпромиссными их оппонентами, опирались на рациональную, просвещенную, хорошо организованную правильную концепцию вселенной, которая всегда заставляли преодолевать антигармонию, хаос и "извечную темноту", заключенную в "дикой Азии".

Известный критик и мыслитель Виссарион Белинский, который боролся как против славянофилов, так и западников, очень плохо относился к тому, что, по его мнению, было явным или завуалированным "азиатским" влиянием в настоящем или прошлом России. Белинский называл допетровский период "китайским азиатским монархизмом", который не смог двинуть дальше "ржавые колеса его азиатской структуры". Белинский высоко оценивал Петра I, вместе благодаря его западным реформам вывел русский народ "со старых окольных путей на широкую дорогу всеобщей исторической жизни".

Герцен, как и Белинский, не предпринимал попыток оправдать татаро-монгольскую власть, это "варварское иго", или "ограниченность московского княжества", которое бросилось "под защиту креста греческой церкви", о которой он был весьма невысокого мнения. Однако, если Герцен был весьма критичен по отношению к институционализированному восточному христианству, то он был еще более низкого мнения об исламе из-за его "ограниченного монотеизма".

... Выдающийся радикал левого крыла Николай Чернышевский подчеркивал общий характер русской и западноевропейской истории даже более последовательно, чем Герцен... Чернышевский называл русских спасителями Запада от "монгольского ига, которое они сдержали, не пустив его в Европу". Но иудейско-христианское священное писание (не только просто "лживое учение", но "варварское учение") и ислам вызывали у Чернышевского большую неприязнь. Вот что он думал о коране: "Я считаю, что отличием корана от произведении арабской литературы является все, абсолютно все в нем либо глупо, либо отвратительно". Ясно, что эта чрезвычайно резкая атака на коран предпринята, в основном, для того, чтобы обосновать главный аргумент Чернышевского о необходимости для России идти по европейскому пути.

... Как и западники, славянофилы не жалели бранных слов в отношении ислама, воплощением которого, по их мнению, была Османская империя, угнетатель других православных наций. Казалось естественным, в свете событий Крымской войны, которая велась против этой империи среди других, что русская элита объединится на базе исламофобии. Но мы видим совершенно иную картину.

Петр Чаадаев заклеймил славянофилов за то, что "они бездумно поддержали войну..., видя в ней реализацию своих обращенных в прошлое утопий, начало нашей охранительной системы, отвергнутый нашими предками начиная с Петра Великого".

В широко обсуждавшейся статье "Восточный вопрос с русской точки зрения", один из выдающихся либералов Б.Н.Чичерин, отвергал официальные декларации и лозунги славянофилов о том, что Крымская война является "священной войной" по защите прав христиан и христианской веры. Он утверждал, что если Турция и не заслуживала никакого сочувствия, то это не из-за ислама, а из-за ее политической системы, которая приводила к угнетению христиан. Он тут же задавал вопрос: "Но можем ли мы освободить угнетенных в Турции, если наша собственная социальная структура основана на том же фундаменте?".

На рост исламского национализма не могли не производить впечатление требования, выдвинутые русским либерализмом, устами Чичерина (декларация свободы сознания, свободы общественного мнения, свободы прессы, свободы образования и т.д.) и сильная критика С.П.Мельгуновым политики Николая I в отдаленных районах страны, особенно с мусульманских областях. Однако существовала необходимость в более широких теориях, более соответствующих концепциям вселенной своего времени, с большими аналитическим и прогностическим потенциалом, теорий о реальном статусе Россия в связях Запада-Востока, теорий способных преодолеть слишком негибкие доктрины исключительности и изоляционизма как западников, так и славянофилов.

... В первой половине XIX века, тем не менее, не было заметной поляризации среди русских авторов, которые по тем или иным причинам касались мусульманского вопроса...

... По мнению Чаадаева, ислам заслуживал положительного отношения потому, что был одним из ответвлений христианства. Это мысль развивалась подробно в его "Философских письмах", таким образом ослабляя "моральны барьер" между европейской и мусульманской культурой. Чаадаев приписывал исламу не функциональную, а теологическую роль потому, что это роль любой религии монотеизма, "религии откровения"...

... Однако для Чаадаева, ислам был концепцией существовавшей внутри христианства, феноменом росшим и функционировавшим в его границах и по его законам. Для Чаадаева, анализ ислама не был важен сам по себе, но в другом и, по его мнению, очень эффективном смысле - в прославлении роли христианства как всеобщего созидателя мира (творца, демиурга)... Чаадаев помещает мусульман в первых рядах тех "не сознающих", или даже ""латентных (скрытых) христиан", которые не понимают кем они являются.

... Идея об одинаковых законах развития как для Востока, так и для Запада отрицалась многими влиятельными европейскими и восточными авторами. Даже концепции и нормы международного права были провозглашены европейскими и специалистами международного права как не применимые к Востоку (или к большинству его стран).

... Тем не менее важно отметить, что вырос миф, быстро набиравший популярность в России, что Османская империя день ото дня становиться все более нежизнеспособной. Этот миф укреплялся благодаря греческим иммигрантам, и больше всего, Кнстантину Испиланти. антиосманизм естественным образом соединялся с традиционными антимусульманскими и, часто, с антикатолическими тенденциями.

... Существует бесконечное множество примеров такого рода "метафизической ненависти". Однако не следует делать вывод, что антиосманизм того периода неминуемо означал постыдную ненависть к самим туркам, поскольку теории, относящиеся к биологической неполноценности даже тех, кто попадал в категорию "мусульманских варваров", не имели реального успеха в российской культуре того времени. Так, например, согласно Василию Малиновскому [Директор Царскосельского лицея с 1811 г.] "каждая нация имеет право управлять собой, передавая только ее внешние сношения международному праву". Следовательно, он поддерживал идею, что турки должны управлять турками: "Они знают друг друга лучше". Но они не знают как управлять славянами и греками, они лишь знают как их угнетать, как над ними тиранствовать. Малиновский поставил правление татар над Русью наравне с властью султана над балканскими христианами. Он видел в Турции пример деспотической системы правления (но не самого худшего вида). Это было потому, что, согласно Малиновскому, в России комбинация [соединение] законодательной и исполнительной власти создала "государство беззакония, худшее, чем турецкая автократия, потому что там коран считается высшим авторитетом, чем власть султана, а кто в России остановит властителя святым словом?".

Следующий тезис, выдвинутый Николаем Карамзиным, должен считаться преобладающим: поскольку Османская империя скоро падет, и поэтому начнется "новая эра", которая будет вне всяких сомнений благоприятная для разума и человечества, путь европейского просвещения в Азию будет легким и прямым.

Батунский М. Ислам и русская культура в первой половине XIX века // Central Asian Servey, 1990, Vol. 4.

ЯГПУ, Отдел образовательных информационных технологий
2015-04-26